«Пустынный аперитив».

После кирзовых «университетов» домой вернулся буквально раздираемый идеями грандиозных путешествий. Шутка ли – два года провести за колючкой! Вероятно, желание увидеть мир было столь велико, что уже спустя несколько месяцев мечты стали осуществляться. Тогда, вместе с другом, Аркадием Костюком, я совершил автономный, 500-т километровый переход по пустыне Кара-Кум, цель которого заключалась, ни много, ни мало - в прохождении заданного маршрута с максимальным использованием «подножного корма». Каюсь, помимо съедобных растений в пищу пошли и ни в чем не повинные пресмыкающиеся. Зато последующие годы и до сих пор, я - почти примерный вегетарианец.

Итак, в поисках необходимой информации, пришлось едва ли не сутками торчать в государственной библиотеке, ведь необходимо было выяснить абсолютно все нюансы предстоящей жизни в пустыне.

Маршрут, от небольшого военного городка Небит–Даг до Сарыкамышской впадины (Туркмения), уже в Риге поставил нас перед дилеммой: либо мы двигаемся относительно быстро, оставив все лишнее дома, либо медленно, зато ни в чем себе не отказывая. Однако, в последнем случае нам грозило физическое перенапряжение, ведь пришлось бы нести на себе более 60 кг груза. В итоге, выбрали первый вариант. Он потребовал таких жестких ограничений, что доходило до смешного: пришлось, например, ломать зубные щетки напополам и менять мелкие купюры на крупные, имеющие, соответственно, меньший вес и объем. Одежда состояла из самосшитых штанов (дед постарался!) и белых морских рубах, подаренных Рижской мореходкой. На головах – белые шляпы, на ногах – ботинки армейского стиля, на которые мы надевали специальные бахилы для защиты от песка. Лучшим подспорьем на все случаи жизни были лыжные палки. Они помогали при движении, употреблялись в качестве стоек для палатки и штатива для фотоаппарата, а кроме того, послужили орудиями для ловли живности. Роль емкостей для воды с успехом сыграли медицинские кислородные подушки.

В первые дни очень тяжело переносились контрасты температур. Ночью столбик термометра падал почти до нуля, днем повышаясь до двадцати пяти градусов. Несколько позже дневная температура зашкаливала за сорок, поэтому в путь мы выходили не позже семи утра и почти до двенадцати дня шли. Затем, несколько часов отдыхали, пережидая жару, чтобы под вечер продолжить переход. Питались в основном ночью, днем лишь пили зеленый чай с сухарями.

В смысле вкуса, мясо змеи значительно лучше, хоть и суховато слегка. Пожилые туркмены считают его целебным, а змеиный жир издавна используют в качестве проверенного средства борьбы со старческими недугами. И все же, гораздо большей популярностью у нас пользовались съедобные растения. Некоторые из трав мы жарили вместо овощей. А однажды, оставшись без воды, натопили сока из чумыча - съедобного зонтичного растения, внешне напоминающего борщевик.

Вопреки бытующему стереотипу пустыня очень разнообразна и прекрасна в своем совершенстве. На нашем пути она неоднократно разительно меняла свой облик, заставляя снова и снова влюбляться в это удивительное детище солнца и ветра. Каменистые участки вдруг сменялись гладкими, как стол, такырами из засохшей глины, а песчаные барханы - мягкой, «пушистой» от соли глинистой целиной. И все это на фоне фантастических касок с тысячами оттенков, пораждаемых сухим и прозрачным воздухом Кара – Кумов.

О самом переходе и неизбежных трудностях, спустя десять лет (момент написания данного текста. Прим. Авт.) вспоминается с трудом. Обычно тяготы и неприятности остаются на задворках памяти – таково уж свойство человеческой психики. В качестве наглядной иллюстрации приведу лишь такой пример: однажды, фотографируясь в минуты короткого привала, я поставил фотоаппарат на автоспуск и, кое – как отбежав к исходной точке, так и не нашел в себе сил вновь вернуться, тут же уснув под палящим солнцем.

За время перехода нам довелось попасть и под сильнейший дождь, и даже буран; случалось отклоняться от намеченного маршрута и находить вместо пресных засоленные колодцы. Одолевали мозоли и постоянная «борьба» с тяжеленными рюкзаками. И все же та нагрузка, которую мы испытали, не превзошла ожиданий. Как это часто бывает, сложнее оказались подготовка к экспедиции, поиск денег и общение с пессимистами.

…Терскол, Азау, два дня передышки у подножия заснувшего вулкана, и сразу наверх, туда где нам предстоит прожить семь дней. Без особых проблем устроились на поляне Гарабаши, в «Бочках», представляющих собой полузанесенные снегом цилиндрические помещения с кроватями внутри. Смотритель запросил шестьсот сорок рублей за сутки пребывания в этом высокогорном «отеле» (номер в Азау, в то время, стоил не более трехсот). Но бутылка «белой» в комплекте со шматом сала, взятыми специально для натурального обмена, решили дело – плата тут же была существенно снижена.

6 января 1992 года. Прекрасный день! Красота вокруг неописуемая. Солнце мощным, живительным потоком заливает молочно - белые горы. Почти нет ветра, поэтому очень тепло. Приподнятое настроение несколько портят проявления горной болезни. Возникает она при пониженном давлении – ведь горный воздух разрежен, - и свидетельствует о нехватке кислорода в крови. Обычно болезнь сопровождается мигренью, повышенной нервозностью и подташниванием. Впрочем, сколько людей, столько и симптомов. В тяжелых случаях может даже развиться отек легких, но нам он, к счастью, не грозит. Любопытно, что температура тела у меня сегодня всего лишь тридцать один градус, у Аркаши, напротив, - тридцать семь. У меня аппетита нет, а у него он просто зверский. Пульс около ста ударов. В общем, неплохо для начала.

Завтра прекращаю питаться. Стараюсь больше пить. На душе тревожно. Криво усмехаюсь при мысли, что в ближайшие дни не буду тратить силы на «серьезные» посещения студёного туалета. Да, учитывая сильный мороз – это весьма не дурно.

7 января. Кризисный день. Обычно он наступает на день-два позже. Видимо на высоте обмен веществ проходит значительно быстрее. И вот результат: ужасная головная боль, сухость во рту и тошнота. Язык покрылся плотным белым налетом. Чтобы смягчить неприятности со здоровьем, пытаюсь пить еще больше. Ночь провел практически без сна, лишь временами засыпая минут на пять и сразу же пробуждаясь, мучимый ужасами и тревогой.

8 января. Совершили плановую вылазку. Известно, что акклиматизация наступает гораздо быстрее в движении. Однако сил хватило лишь на подъем к «Приюту одиннадцати». Ох, и тяжело! Ведь приходится работать с двойной нагрузкой – гипоксией и последствиями мучительной перестройки организма на «самосъедение», о чем свидетельствует сильный запах ацетона изо рта. Остаток дня, совершенно обессиленный, я провалялся на кровати, изредка вставая лишь затем, чтобы вскипятить очередную порцию воды.

9 января. Рано утром на штурм вершины вышли наши соседи – Миша и его подруга из Германии, Анна. Она, кстати, стала первой женщиной своей страны совершившей зимний подъем на эту высочайшую вершину Европы. Проводили ребят. С превеликим трудом поднялся на сто пятьдесят метров ниже скал Пастухова. Пытаясь фотографировать, едва не отморозил пальцы (мороз утром достиг отметки –35). Несмотря на очевидный прогресс, «прогулка» стала для меня серьезным испытанием. Наступила вторая волна голодного кризиса. Отчетливо чувствую, как организм выжимает из тела последние свободные килокалории. И где он их только находит? Боже, как же мне плохо!

10 января. Остались совершенно одни. Ребята, после наших поздравлений, вместе со смотрителем бочек ушли вниз. Мы же решаем идти на последний акклиматизационный подъем. Сил хватило лишь на подъем чуть выше скал Пастухова. Просто ужас! Устал как собака. Впервые признаюсь себе, что шансов осуществить задуманное, по-видимому, не много. Но побороться надо. В принципе, Эльбрус – вершина технически совсем не сложная, зато коварная. Являясь потухшим вулканом, Эльбрус продолжает выделять газы, что замедляет процесс акклиматизации и затрудняет подъем. Да и погода может кардинально меняться в мгновение ока.

11 января. День целиком посвятили отдыху и подготовке. Удалось даже позагорать. Каждый погружен глубоко в себя.

13 января. Хорошенькая дата! Но что поделаешь – график… Поэтому суеверия в сторону! Встал около 3 утра. Естественно, не выспался. Голова чугунная, но настроение очень даже хорошее. Одевался долго, с любовью подгоняя одежду и снаряжение, внимательно расправляя мельчайшие складки и затыкая дырки. На душе удивительно спокойно – так, наверное, бывает невозмутим лишь человек, идущий ва-банк. В процессе облачения постоянно прикладываюсь к кружке с горячей водой из термоса. Нужно выпить не менее литра, ведь в условиях высокогорья человек гораздо быстрее теряет влагу. Надевая «кошки» выверяю каждый миллиметр ленты, ведь если она спадет где-нибудь на ледовом сорокаградусном склоне, жди беды: либо обморожу руки в попытке закрепить «кошки», либо меня ожидает затяжное падение на камни, что под ледником. Брр! Лучше об этом не думать. Так, рация в порядке. Фляга с водой - на месте... Кажется, ничего не забыл. Ах да, фотоаппарат! Теперь все. Бужу Аркадия – «Не проспи! Я пошел, пока!»

Снаружи сильно дует. Ярко светит луна. Ужасно холодно. Осторожно делаю шаг, другой, словно смакую вкус предстоящей борьбы. Первые шаги даются подозрительно легко. Чем дальше, тем легче. Удивление сменяется радостью. Значит, все же организм успел перестроиться! Вот и умница! Теперь внутри работает слаженный механизм. Пятьдесят, сто метров… нет я не иду, скорее лечу.

До «Приюта одиннадцати» добежал за тридцать пять минут, а ведь в последний раз мне потребовалось семьдесят минут. Дыхание чистое, ровное. Усталости практически не чувствую. В волшебном свете луны окружающее пространство столь прекрасно, что хочется петь. И я пою, ведь здесь мне некого стесняться. Тени уже знакомых камней в лунных лучах приобрели совершенно невообразимые очертания и кажутся живыми. Снег искрит таинственными, потусторонними огоньками. В такт им, словно дразня затерянного в холодной бездне путника, подмигивают огромные звезды. Сказка, да и только! Незаметно пролетел первый час. Вплотную подошел к скалам Пастухова. Как там Аркаша, интересно? Скоро первый выход на связь.

Выше скал начался сплошной лед. Тем временем, резко усилился ветер. Несмотря на толстенные рукавицы, слегка подмерзают руки. Капюшон пуховки и ветрозащитная маска покрылись внушительным слоем льда. Ненавижу холод! Появились первые признаки усталости. Тут уж не до песен.

Высота 4800 метров. Время 6.30. Восток едва окрашен предрассветной зарницей. Со стороны Грузии приближаются подозрительные облака. Слышу долгожданный вызов. Сообщаю о самочувствии, погоде. Отлично! Теперь я не один, Аркаша уже у «Приюта».

После связи едва согреваю руки. Шаг, еще один и…, невольно чертыхаюсь – нога по колено ушла в небольшую, забитую снегом трещину. Мелочь. Но это стало причиной двухминутной одышки. Все более чувствуется усталость. Вдали показался Аркашин силуэт. Радиосвязь из-за непогоды ухудшается, поэтому держим друг друга в поле зрения.

Второй час иду по фирну (плотный, смерзшийся снег). До седловины шагов пять. Ветер с остервенением швыряет в лицо снег и мелкие льдинки. Задерживаюсь, отдыхая и поджидая Аркадия. Кажется невероятным, что такой милый, уютный Эльбрус вдруг стал центром неистовой стихии.

Выходим на траверс вершины. Стало совсем тяжело. Но надо спешить, иначе можно запросто увязнуть в непогоде. При схожих условиях здесь ежегодно погибают люди. Причина проста: в тумане или снежной мгле тяжело найти обратную дорогу - склоны пологи, а открытые пространства, лишенные ориентиров, очень велики. Многие уходят в сторону и оказываются в полосе глубоких трещин, либо попадают на крутые ледовые склоны. Поскольку классический маршрут подъема на Эльбрус не требует специального снаряжения, резкая смена погоды чревата самым плачевным итогом.

Целая вечность прошла. Наконец-то опасная зона позади! Хочется упасть на снег, закрыть глаза и долго лежать не двигаясь, наслаждаясь покоем. Однако мысль о горячем чае как хлыст погонщика заставляет продолжать стремительный спуск.

Вот и родные бочки! Едва стягиваем с себя «кошки» и, словно подкошенные, не раздеваясь грузно валимся на кровати. Спать, все кончено, теперь только спать!..

Можно по – разному относиться к описанному выше, но должен отметить, что эти авантюры очень помогли мне лучше узнать как физические, так и психологические возможности собственного организма. Справедливости ради отмечу, что подобное лучше не пытаться повторять без должной подготовки и трезвого расчета. Даже самая большая авантюра нуждается в серьезном предварительном осмыслении, ведь в противном случае платой за ошибки может стать собственная жизнь.

По началу было неимоверно трудно приспосабливаться к езде с грузом, к ветру, дующему почему-то всегда в лицо. Порой я горько раскаивался, кляня себя за легкомысленность. Но волею судьбы рядом всегда появлялись готовые помочь люди.

Довершали картину две весьма неуклюжие велосумки из брезента, которые то и дело задевали за пластиковые спицы. Стоит ли говорить, что технические проблемы начали преследовать меня едва ли не от порога дома.

От этих мыслей меня оторвали два здоровенных детины, которые потребовали предъявить квитанцию об оплате аудиенции. В их облике и манере держаться чувствовалась привычка к безнаказанности. Моя глупая улыбка и отсутствие денег привели охранников в ярость. Видела бы Ванга этих быдловатых церберов!

Когда один из опричников попытался грубо вытолкать меня за пределы ограды, вдруг случилось чудо. Безучастная доселе толпа заволновалась, посыпались проклятия, восклицания. Меня тут же плотно окружили, не давая выйти.

- Люди, увещевал я, все в полном порядке! Я ее видел, больше ничего и не надо! Да дайте же наконец выйти!

Откуда ни возьмись, появилась квитанция об оплате (за короткое время собрали денег кто сколько мог!) и люди, несмотря на сопротивление охраны, потихонечку стали заталкивать меня обратно. По ходу движения один хорошо говоривший по-русски болгарин увещевал, будто заклинал: «Нам очень стыдно за их грубость. Просим тебя, не обижайся, не обращай на них внимания, ведь это не настоящие болгары. Мы, - вот кто настоящие болгары! Сходи, пожалуйста, к Ванге, доставь нам радость, спроси что хочешь, только, братко, не обижайся!»

Спустя мгновение, ошарашенный и растерянный я предстал перед Вангой. Каждому посетителю она уделяла не более двух-трех минут. Для меня, естественно, она исключения не сделала. Сегодня уже совсем не важно то, что я спрашивал у этой удивительной женщины, сбылись или нет ее слова, не о том речь. Главное, что при желании все мы можем оставаться людьми и человечность измотанной ожиданием толпы, многие сутки стремящейся попасть к заветной цели, яркое тому подтверждение. На выходе люди искренне радовались за своего «братко», обнимали и еще раз просили помнить, что болгары любят и ценят своих гостей.

Это по меньшей мере глупо, ведь в мире немало людей, совершивших гораздо больше чем я, севший на велосипед совершенно случайно, да и в жизни не обладающий выдающимися физическими данными. Просто, очень хотелось побывать в тех странах, о которых взахлеб читал в детстве, почувствовать себя современным Синдбадом в мире романтики дальних странствий.

Естественно, не было и речи о том, чтобы пройти маршрут за один раз. Я решил, что кругосветка будет осуществляться по мере сил и количества заработанных средств. Впечатления от поездок обязательно должны стать доступными всем желающим, ведь многие из соотечественников, по объективным причинам, не могут позволить себе не только путешествия, но и элементарную поездку из города в город. И еще: свято верю, что всегда получает лишь тот, кто умеет делиться полученным.

С тех пор позади остались свыше 64 тысяч километров дорог, 42 страны, сотни репортажей для прессы, радио и телевидения. Кажется, когда-то начавшись, кругосветка так никогда и не завершится, ведь по мере расширения кругозора, стран мечты становится все больше. Постоянно приходится корректировать маршрут. Но это не может не радовать, ведь путешествие вокруг света – не самоцель, а лишь удобная точка отсчета.

Истинная цель заключается в процессе познания удивительного мира, нас окружающего. И этому процессу, к счастью, нет конца и края.