По России

Тексты писались в дороге, буквально на седле велосипеда, и печатались в латвийской газете «Diena» («День») на протяжении всего путешествия. Газета выходила большими тиражами на двух языках. Причём латышское издание (в лице главного редактора Сармиты Элерте, ставшей впоследствие видной националисткой) отказалось публиковать заметки, мотивируя это несоответствием текстов ментальности латышского народа. Понятие ментальность в те годы в Латвии практически соответствовала сегодняшнему «лояльность». К чему эти игры привели, сейчас хорошо видно. Тогда лицемерие власть имущих ещё позволяло относительно мирно сосуществовать и даже строить какие-то надежды на согласие.

Мне тогда было 24 года. Решил ничего не менять, сохранив всё так, как было написано с точки зрения восприятия России молодым человеком, родившимся и выросшем в Латвии, в относительной изоляции от Большой земли.

Глава 4. Выдь на Вятку…

Настроение прекрасное, несмотря на то, что довольно часто случается преодолевать крутые подъемы. Уже чувствуется дыхание Урала. Повышенная нагрузка едва не выбила меня из графика. Причиной стало растянутое коленносуставное сухожилие. Время от времени, приходилось от боли крепко стискивать зубы, да и другой ноге досталось, ведь большую часть нагрузки пришлось перенести на нее. Слава Богу, это позади! А сейчас душа радуется. Все вокруг цветет, переливается оттенками свежего зеленого цвета. С нетерпение жду прихода настоящего лета, когда можно будет позволить себе спать под открытым небом, а не забиваться на сеновалы, да в сараи к людям.

Иду с некоторым опережением графика, что позволяет обстоятельно осмотреться на местности, поговорить с людьми. И хоть проблемы практически везде одинаковые, да и люди не очень-то отличаются друг от друга, все же удается найти некие оттенки, присущие той или иной области, городу.

Вятская земля…

Интересна история возникновения города Кирова. Рассказывают, что во времена расцвета государства Великий Новгород (более 600 лет назад), знатные мужи тех мест ходили войной на Царьгород и соседние земли. В один из таких походов, продолжавшийся долгое время, женам и холопам стало скучно, и они предались прелюбодеянию.

Войско же не погибло, и спустя некоторое время войны стали возвращаться в родные края. Блудливые жены, боясь возмездия, бежали в ладьях со слугами своих мужей и со всем скарбом. Вышли на Волгу, затем на Вятку, по пути облагая местные народы (мари, чудь, черемисы) данью. Дойдя до места, где сейчас расположен Киров, решили обосноваться, заложив первым делом Кремль, острог, часовню и питейное заведение. Город решили назвать Хлыновым. Хлын – это человек-пройдоха, жуликоватый, склонный к жизни, как сейчас говорят, на деньги, поступающие от занятия рэкетом. Первые поселенцы были типичными речными разбойниками, сумевшими создать свою Хлыновскую республику(!), успешно противостоявшую набегам степняков и даже легендарному татарскому хану Тохтамышу.

Сами кировчане отмечают, что кровь предков оставила заметный отпечаток на современных жителях. Именно поэтому здесь одно время бешеным успехом пользовался В. Жириновский – человек, как здесь говорят, безусловно, хлыновской породы.

Характерная деталь – изменения, новые веяния достигают здешних мест подобно волне, возникающей из эпицентров: Москвы, Санкт-Петербурга и других крупных городов.

Так, например, лишь совсем недавно появились грязные “комки”. Выбор и ассортимент товаров, на мой взгляд, беден, примитивен и вполне стандартен – крепкое спиртное (с большим процентом «крутки»), ординарные простенькие вина, молдавского производства, пиво и шипучее вино, ярко упакованное, но зачастую совершенно неизвестного происхождения, шоколад, печенье и другая мелочевка. Интересная изюминка. Практически в каждом более или менее большом продовольственном магазине Кирова открыт отдел французской парфюмерии. Местным коммерсантам пока не по карману откупить весь магазин, но на часть вполне хватает.

Базары периодически заполняют торгующие “с пола” люди – тоже своего рода новшество, с которым муниципальные власти активно борются.

Кстати, о базарах. Многие кировчане предпочитают пополнять запасы продуктов на центральном рынке. Это дешевле, да и купить можно сразу все скопом. Правда, товары иногда все же залеживаются. Об этом говорят такие факты: только за первые три месяца 1996 года на местном, в общем–то небольшом рынке было забраковано более 100 кг куриного фарша, 90 кг колбасных изделий (в основном московских мясокомбинатов). Чтобы не быть в убытке, некоторые торговцы пытаются продлить торговую жизнь начинающих портиться колбасных изделий. Раньше они мыли их осклизлые “тела” в тазу под прилавком, теперь, после того как тазы отобрали, делают это за пределами рынка. На днях был случай, когда цыгане продали перекупщику конину, выдав ее за говядину (при варке конина пенится и издает специфический запах), а один торговец пытался выдать за кролика тушку нутрии. Часто встречаются случаи заражения мяса глистами.

Как считают сами кировчане, у них особенно сильно чувствуется разница между бедными и богатыми. Связано это с последствиями эвакуации целых предприятий, перевезенных в Киров из западных областей во времена Великой Отечественной войны. Работать нужно, и это породило сильный приток сельского населения в город. 30% жителей – пенсионеры, получающие в среднем 300000 (30 Ls). Молодежь живет либо за счет родителей, поскольку на работу устроиться шансов мало, либо учится, либо уезжает на заработки в более перспективные места. Работы действительно мало, ибо основную часть рабочих мест обеспечивала оборонная промышленность. Сейчас – коммерческие структуры. Расслоение налицо. Как и у нас, здесь уже давно привыкли к людям, методично потрошащим мусорные кучи в поисках съестного и “пригодного для хозяйства” хлама.

Самыми грандиозными и быстрыми стройками Кирова считаются банковские. Здания появляются в считанные месяцы, поражая жителей совершенством форм и монументальностью. Примечательно, что новые банки не забывают и о старых, предоставляя клетушки для того же Сбербанка. Волна банковских и финансовых крахов, как здесь считают, ушла в прошлое. Тогда даже анекдот ходил: два предпринимателя советуются, что лучше – купить подержанный автомобиль или открыть банк. Недавно, правда, выяснилось, что один из местных банков половину своего уставного капитала (более 2 миллиардов рублей) получил от канувшего в лету «Русского дома Селенга», а сколько таких банков по всей России – неизвестно. Шуму было много, но только что-либо сделать не могут, нет соответствующих законов. К слову сказать, все «селенговцы», «хоперовцы» и другие мошенники на свободе по той же причине. Дышат в полную грудь, обещают золотые горы…

Довольно интенсивно в городе сколачивается костяк организованной преступности, чего раньше не было. Транзитом «авторитеты» заезжали, поскольку Киров – традиционное место ссылок, здесь множество зон и тюрем, но своих «законников» почти не было. Идет жестокая борьба за ограничение влияния на город московской и очень сильной екатеринбургской мафиозных группировок. Сегодня городом управляют три вора в законе – некие Пузырь, Чебурашка и Кипишь, прошедшие в свое время все классы тюремного «университета». Этих людей знает в городе почти каждый, включая милицию, которая, как это ни странно, оказалась чуть ли не самой не коррумпированной во всей России. Именно кировских специалистов частенько посылают в Санкт-Петербург для борьбы с организованной преступностью. Они буквально за месяц наделали там такого шуму, что до сих пор «братки» оперативников вспоминают не иначе как нецензурной бранью.

Характерным для Кирова является взаимоотношения местной власти (сплошь бывших коммунистов) и правящих демократов. Не секрет, что Киров симпатизирует коммунистам, но поскольку зарплата, финансы и ресурсы поступают из рук “оккупационных властей”, то “дёргаться” невыгодно. Даже по приезде Зюганова администрация не посмела открыто высказывать свою симпатии лидеру компартии. То-есть, получилась парадоксальная ситуация, когда местные власти, получая от демократов зарплату и полномочия, вынуждены быть лояльными, а внутренне составляют им оппозицию.

Любопытен, на мой взгляд, механизм социальной защиты. Он довольно жестко гарантирует права и льготы населения, но жесткость законов компенсируется необязательностью из выполнения. Например, ветеран войны или труда имеет право на бесплатный проезд в общественном транспорте, льготы на приобретение лекарств, 50-процентную скидку на коммунальные услуги. Все эти блага должны дотироваться федеральным бюджетом, чего нет и в помине. Люди подают в суд и … выигрывают. В результате, виновата администрация, не выполняющая федеральный закон (по причине его невыполнимости), а денег так и нет.

Но не все, на самом деле, так уж плохо. Предприятия и фирмы, которые действительно хотят что-то сделать с видом на будущее, “крутятся” и выживают. Например, местный молокозавод буквально за месяц перешел с нерентабельной стеклянной посуды на “тетрапаковскую”, выпуская при этом не то, что может, а то, что нужно населению. Многие предприятия акционируются, используя мировой опыт. Имея большой потенциал, город в скором времени имеет все шансы стать одним из самых развитых в России.

Глава 5. Любая неприятность – драгоценный камень познания.

Проехал Удмуртию. Республика очень богата лесами, неплохо налажено земледелие. Раньше почему-то удмурты казались мне сродни южным народам, но оказалось, что по виду они почти не отличаются от русских, с той лишь разницей, что среди удмуртов очень много рыжих и конопатых. Язык абсолютно непонятен. Если не ошибаюсь, он принадлежит к финно-угорской группе, однако и ему не удалось избежать сильного русского влияния. Очень забавно слушать, как удмурты, стоя в очереди, плавно переходят с языка на язык – слово по русски, несколько по-удмуртски и наоборот.

В Ижевск решил не заезжать, он остался южнее. Прямиком двинул в Пермь.

Очень беспокоят многочисленные подъемы. Даже моих 24-х передач не всегда хватает, точнее, ноги не всегда соглашаются работать 8-9 часов подряд. В день, сильно напрягаясь, прохожу не более 30-40 километров. Это требует больших затрат энергии, поэтому в ход идут в основном углеводистые, калорийные продукты – вафли, конфеты, пряники, днем и густые супы, каши, вечером. Конец весны и начало лета весьма благоприятная пора для использования молодой зелени и качестве полезной и разнообразящей стол путешественника добавки. Дикорастущую зелень можно найти круглое лето. Одной из ценнейших разновидностей считаю зелень крапивы. Можете попробовать приготовить салат, которым я иногда обогащаю стол. Возьмите 200-300 г крапивы, погрузите ее на несколько секунд в кипяток, нарежьте зеленого лука, поджарьте немного репчатого, добавьте несколько нарезанных или толченых грецких орехов, посолите и все смешайте, заправив салат уксусом с петрушкой либо сметаной или майонезом. Смело варьируйте овощи, можете добавить молодую ботву свеклы и другую доступную зелень.

Добравшись, изрядно попотев, до Перми, решил остановится на пару-тройку дней, чтобы собраться с силами для преодоления четырехсоткилометрового участка Уральских гор, после которого меня ждет встреча с Екатеринбургом.

Пермь является рукотворными воротами на Урал. В городе более 1 миллиона жителей и простирается он аж на 50 километров по берегам Камы, образуя несколько районов. По сути - небольших городов. Город возник в 1780 году на месте Егошихинского медеплавильного завода, а до этого здесь уже жили скрывавшиеся от репрессий старообрядцы. Как и большинство приуральских городов, Пермь – крупный индустриальный центр, это обусловлено тем, что область богата нефтью (буровые встречаются иногда прямо у дороги), каменным углем, газом, минералами, торфом и лесом. Индустриализация красоты городу явно не добавила.

Журналисты – народ знающий, поэтому в поисках информации о дне сегодняшнем этого важного экономического центра и следуя сложившейся традиции, я решил заглянуть в местную крупную газету «Звезда», где меня буквально на пороге окатили холодным душем неприязни. Едва я задал свои невинные вопросы “компетентному журналисту”, он сказал, что рассказывать об области, “в которую можно засунуть всю Латвию”, не собирается, что все прибалтийские русскоязычные - тряпки, позволившие себя захомутать, и что латыши слишком много о себе мнят… Я попытался направить разговор в нормальное русло, но вовремя понял, что в этой очень “независимой” газете мне делать больше нечего, да и… побить ненароком могут.

Пермь – город многонациональный. Помимо русских, украинцев, коми-пермяков и других народов, большой процент населения составляют татары. Было как-то даже непривычно при въезде в город увидеть несколько мечетей и … ни одной церкви. Сосуществуют жители очень мирно. “Национального вопроса” нет, есть другой – жилищный. Как и у нас, госстроительство новых домов вполне успешно заморожено. Строить позволяют себе лишь богатые предприятия. В качестве одного из вариантов решения проблемы город выпустил облигации муниципального жилищного займа. Покупая эти облигации, житель может приобрести в собственность квартиру строящегося дома. 0,1 кв. м жилья стоит сегодня 350 тысяч рублей (35 Ls), т.е. 1 кв.м = 350 Ls. Не думаю, что даже покупка квартиры в рассрочку будет по карману пермякам, ведь фактически квадратура еще не означает адекватное количество облигаций – оно будет варьироваться. Как стало мне известно, подобные схемы действуют уже в десятках российских городов и далеко не всегда успешно, но жители Перми верят в свою администрацию и мэра, занявшего в конкурсе мэров России, вслед за Лужковым, почетное второе место.

Гуляя по городу, я отметил дороговизну продуктов «базарного» происхождения. Зачастую они оказывались дороже наших в два раза. Какой-то философ от кулинарии некогда изрек: “Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты”. Точно так же можно сделать выводы о человеке по тому, что он предпочитает выпивать. Если у нас, со скрежетом, но идет некая тенденция к утончению вкусов и все более твердую позицию занимают сухие марочные вина, то в большей части российских городов преобладают низкосортные крепкие напитки, отвечающие принципу – много, дешево и чтоб прошибало «по самое не хочу»! Был очень удивлен и даже растроган, когда в одном из магазинов Перми обнаружил целый арсенал марочных вин «Массандра», таких как «Черный доктор», «Пино-гри», «Южнобережный мускат», к тому же по ценам более чем на треть ниже наших. Правда, как выяснилось, продавцы толком и не знали, что это за товар, однако в один голос заявляли: мол, пить можно, не сивуха.

Глава 6. Ворота в Сибирь.

Благодаря прекрасному оснащению велосипеда, детали для которого пришлось приобретать аж в Германии, и замечательной работе мастеров фирмы “Велосервис” я, к счастью, могу не только бороться с трудностями, но и радоваться процессу передвижения. На сегодняшний день эта машина - единственная в Прибалтике и рассчитана на очень высокие нагрузки. До сих пор, несмотря на многочисленные ухабы и, прямо скажем, отвратительное дорожное покрытие, мне не приходится центровать колеса и что-либо регулировать в системе передач. Успешному процессу передвижения способствует и весьма продуманная багажно-подвесная система, благодаря которой наш общий с велосипедом и багажом вес – 102 кг – распределен очень рационально. Все это очень важно, поскольку надеяться на ремонт я не могу. Естественно, в моих сумках находится все самое необходимое из запчастей.

Но все же приходится быть крайне осторожным, рассчитывая на свои силы. Здешние любители “вело” смотрят на мою машину, как на диковинку, подчас не представляя себе назначения того или иного приспособления.

…………………………………………………………………

Полутора миллионный Екатеринбург, из всех городов России, пожалуй, один из самых первостепенных. Учитывая стратегическое положение – между Европой и Азией, - и наличие в окрестностях огромных природных ресурсов, это вполне закономерно. С момента основания, в ноябре 1723 года, это крупный промышленный центр России, ее оплот, быть может даже вторая, промышленная столица государства.

Первое, что бросается в глаза, помимо красивых девушек, конечно, это большое количество новостроек, совсем не характерное для России, на фоне общего упадка. Время выяснить что к чему у меня было, так как на целых пять дней я смог остановиться у Романа, моего старого друга, выпускника РАУ. Мы давно не виделись, поэтому с удовольствием всю ночь, с гитарой, вспоминали старые песни, светлые школьные и студенческие времена. Рассказывая о том, как у нас полным ходом идет капитализация, я поинтересовался есть ли здесь что-либо подобное.

-“Да есть. Бизнес все отчетливее принимает форму банковского, с одной стороны, а с другой – крупных промышленно-финансовых корпораций. В отличие от Москвы капитал здесь не залеживается, а постоянно находится в обороте. Держать в кубышке деньги на Урале просто глупо. За последние 5 лет у нас лопнуло всего лишь 3 банка, да и то малюсеньких.

Сферы влияния наконец-то поделены. Мафия с улиц ушла в основном в торгово-закупочный бизнес, дальше следует торговля редкоземельными металлами “на вывоз”, каким-то образом они достают квоты на нефть, на золото и медьсодержащие материалы. Конверсия вооружения, почему-то, тоже попадает в их руки. Собственно почему, ясно - коррупция достигла небывалых размеров. Я удивляюсь, почему Ельцин не придает этому должного внимания. Я считаю, что только генерал Лебедь может справиться с этой проблемой.

- “Ну а как же Ельцин? Разве его здесь не любят? Ведь к власти он пришел во многом благодаря активной поддержке родной Свердловской области”.

- “Могу сказать лишь одно. Если раньше его поддерживало до 90% населения Свердловской области, то сегодня вряд ли наберется больше 30-35%.”

- “Могу предположить, что с Москвой у Екатеринбурга имеются серьезные трения.”

- “Это точно! Москва до сих пор, несмотря на двусторонний договор о разграничении полномочий, проводит политику выкачивания денег. Согласно этому договору, область перечисляет в федеральный бюджет не 70% налогов, как раньше, а 30%. Но слова словами, а на деле “телега” стоит на месте. Кроме того, трудность предоставляют запутанные взаиморасчёты. Денег приходится ждать месяцами, вместо того, чтобы воспользоваться ими на месте. В связи с этим, здесь уже несколько раз вставал вопрос о создании Уральской республики.

- “Как у вас здесь относятся к русскоговорящим Прибалтики?”

- “Подобные нашему прямые контакты крайне редки, поэтому всю информацию мы получаем по телевидению и через прессу.

Я не стану говорить за всю Россию, усилия которой в помощи русским Прибалтики, по-моему, крайне низки. Скажу о простых людях. Да, официальная Россия не ждет вас здесь, но в народе проявляются исконные для русских чувства братства и сострадания к своим соплеменникам за границей. Очень хотелось бы, чтобы в Прибалтике разобрались с правами человека. Я сам недавно был в Таллинне и многое видел своими глазами, в частности, отношение “коренных” к “приезжим”. Да и у вас, после восстановления независимости, власти вдруг как-то подзабыли о своих пламенных обещаниях. У нас это называется “кинуть”. Думаю, что чем быстрее Россия встанет на ноги, тем существеннее она сможет помочь своим соплеменникам и экономически, и возможностью достойно эмигрировать назад, на “большую землю”.

Глава 7. В гостях у мафиози.

Следующим, после Екатеринбурга. городом на маршруте стал Курган. Не могу сказать, что город чем-то примечателен: пыльный, серенький, и довольно маленький. Но он совершенно точно останется в моей памяти в связи с одной любопытной встречей.

Заехав на одну из близлежащих к городу бензозаправок и, под завязку заправив примус, случайно разговорился с обслуживающим персоналом. В самый разгар беседы из домика вышел крупный, крепкий мужчина и окинув меня оценивающим взглядом, пригласил на чай. Выяснив куда еду, даже присел от удивления.

- “Ты что, бабки на этом имеешь или так?”

- “Или так”, - честно признался я.

После напряженного молчаливого раздумья он поинтересовался, не обижают ли на дороге? И сразу предложил “оформить визу”, чтобы в пути никто не трогал. И тут я понял, что нахожусь в гостях у одного из местных авторитетов. Представился он Михаилом.

“Медведь”, как называли его подчиненные - эдакий увалень, - оказался словоохотливым и добродушным человеком, полностью оправдывая немудреную, но точную кличку. Он рассказал, что их бригада содержат более 12 заправочных станций, контролирует ряд бистро и несколько игральных заведений. Налогов от легальной деятельности государству платят минимум: “А иначе, что за хрен заниматься бизнесом, когда ты платишь 90 копеек налогов с каждого заработанного рубля”.

Как мне удалось выяснить, контингент в бригаде весьма интересный – бывшие зэки и … бывшие оперы милиции. И те, и другие, отлично знают свое дело. Более того, собеседник оказался бывшим ответственным работником одной из зон. Рассказал много интересного. По его предложению мы съездили в находящуюся рядом самую большую зону бывшего СССР, где начальствует старый его знакомый. По дороге “Медведь” сообщил, что именно от прикурганья начинается цепь зон, тянущихся до Дальнего Востока.

Многим из них уже за сотню лет. В непосредственной близости от Кургана расположены заброшенные лагеря, в которых содержались немецкие военнопленные. Их руками построены огромные подземные помещения, где сейчас хранится советская техника вывезенная из Германии, - танки, самоходки, бронетранспортеры. Здесь же расположено и огромное захоронение немецких военнопленных: “Дохли как мухи. Немцы как-то приезжали, хотели прибрать, “орднунг” навести, да наши не дали, видать секретов много…"

В упомянутой выше зоне строгого режима содержится около 4000 заключенных. Цифра ошеломляющая. И проблем там немеряно. Это и нехватка персонала - на вышках стоят даже женщины. И огромная текучка кадров, берут ведь первых попавшихся, а у контролёров соблазнов много, вот и “сыпятся”. Нередки случаи, когда женщины-контролеры проносят внутри себя наркотики… Случаются и кровавые разборки. Недавно, например, два “петуха” (опущенные. Прим. авт.) отсекли и раздавили голову третьему. Очень большая проблема - перенаселенность зоны. Некоторых выводят на волю для выполнения работ в местном селе (при том, что зона строгого режима), так у детей теперь лучше игры нет, кроме как в “конвоиров и зеков”.

Питание у зеков неплохое, но опять-таки, обязаны заботится прежде всего о них, а в результате, если идет недостача средств на питание и хозяйственные нужды, то страдают кошельки персонала. Поэтому и несут службу здесь в основном фанатики этого весьма специфического дела.

На обратном пути “Медведь” посетовал, что хоть и работает бок о бок с “ворами в законе, зеками и бандитами”, и находит общий язык, все же уверен, что перевоспитать этих людей не возможно…

Весь следующий день я гостил в семье новоявленного мафиози. Мы очень тепло расстались. Удивительное все же время, когда человек практически вне закона может позаботиться о тебе лучше, чем вполне законопослушный! Да и можно ли сейчас провести четкую грань между теми и другими? Слишком уж часто вторые используют методы первых.

Кстати о милиции. Довелось мне как-то ночевать на станции Макушино. Как и положено, наряд милиции проверил мои документы, но невзначай обнаружил мой охотничий нож. Что тут началось! Я как мог объяснил ситуацию и стал взывать к их совести, дабы не оставили человека без средств самозащиты и, главное, без инструментов для вскрытия консервных банок. Полчаса лейтенант и капитан грозили мне чуть ли не пожизненным заключением, тем, что меня “отправят по этапу в рижский централ”, но я проявил стойкость, то бишь усидчивость и хорошее знание незатейливых законов, касательно холодного оружия, чем немало их озадачил. По окончании беседы ребята все же отдали нож со словами: “Помни, что ты не имеешь права его применять”, на что я ответил: “Конечно, но вы же прекрасно знаете, что применять я его буду, если такая необходимость возникнет”. На чем мы и расстались по-своему довольные результатом.

Границу Россия – Казахстан проехал без помех. Любопытно, что контрольные посты отстоят друг от друга примерно на 50 км вглубь территории государств. Россияне проверили документы, а казахи только рукой махнули – таможни должны были давно убрать.

Петропавловск обрадовал обильной зеленью. Других отличий от подобных же городов я, признаться, не обнаружил. В магазинах те же цены, только в тенге (13 тенге – 1000 рублей). Казахов встречается очень мало, на 90% Северо – Казахстанская область заселена русскими, да и казахской эта территория стала лишь недавно, во времена освоения целины. От Петропавловска, не задерживаясь, двинул в Омск, благо ветер все время дует в спину. Удалось даже установить абсолютный рекорд этого путешествия – 198 км за день.

Вокруг дороги распростерлись лесостепи. Перелески состоят в основном из влаголюбивой березы. Очень много слепней и комаров. Дорога ровная, как стол, даже не вериться, что такое бывает. Местность вокруг местами заболочена, встречается много илистых горько-соленых озер, но встречаются и пресные. В некоторых пытаюсь купаться, чтобы хоть как-то смыть пот и грязь. Облез по третьему разу, но рад, что солнце светит столь щедро.

На подъезде к Омску встретился человек, подобно мне путешествующий на велосипеде. Ему 53 года, три из которых прожил на Байкале, откуда он и возвращается домой, на Украину. По виду – типичный бомж, да и снаряжение простенькое – велосипед Турист, полуизношенный, требующий серьезного ремонта, удочки, даже спальника нет: одно одеяло и кое-какие теплые вещи. Сказал, что едет уже месяц. Встречают мол где как. Бывали случаи, когда гоняли, принимая за вора. Но и вид еще тот... Однако, мы с ним с полуслова нашли общий язык, да и как иначе, ведь оба отдали себя на произвол Дороги. Нам приходится одинаково подчиняться ее неписаным законам, а это неизбежно порождает нечто неуловимое, сближающее людей, что я называю философией дороги.

Такие встречи редки в России, поэтому пытаешься быть хоть чем-то полезным коллеге. Я решил подарить ему запасную покрышку Continental, ведь возможно она пригодится ему больше, чем мне, хотя серьезные трудности, похоже, только начинаются. В ответ коллега настоятельно хотел подарить мне солнечные очки, но пришлось отказаться, уж слишком люблю видеть мир в естественных его красках. Разъехались. И каждый тут же же погрузился в свой мир.

На подъезде к Омску обратил внимание на деревеньки с немецкими названиями. Названия-то немецкие, но здешние немцы слишком уж обрусели. Своего языка, как правило, не знают либо говорят на совершенно ужасном диалекте. Приходится или учиться, или переучиваться, иначе в Германию не уедешь. А желающих, как оказалось, очень даже немало. Но последнее время Faterland ужесточил нормы выдачи эмиграционных виз. Соискателям теперь необходимо сдать экзамен по языку и специальный тест на нацпригодность.

В Омске остановился на стадионе Динамо. Познакомился с местной пишущей братией в газете "Вечерний Омск», погулял по городу, сходил, как был – в шортах и футболке, - в драматический театр на комедию Венецианские близнецы. Высокий уровень постановки и мастерство артистов просто потрясли. Ребята играли на полную выкладку. Зал был переполнен. Ей-богу, подобная игра вызвала бы у нас бурю аплодисментов и море цветов. Лично я получил колоссальный заряд энергии. Было бы прекрасно, если бы Омский театр смог побывать у нас на гастролях. Но, вот ведь интересная штука, невысокая интенсивность аплодисментов явно не соответствовали замечательному уровню игры. Оказывается, все дело в том, что омичи весьма сдержанны в выражении эмоций. Неужели доехал таки до настоящих сибиряков?

Город очень симпатичен и несмотря на население в полтора миллиона, абсолютно не кажется большим. Омичи гордятся своим городом и считают очень престижным жить в нем. Хотя, по моим меркам, он всё же явно провинциален. Не могу сказать, что жизнь здесь бьет ключом, но все же, ощущается заметное оживление, характерное для всей Западной Сибири. Впрочем, об этом пока еще говорить рано, поезжу, посмотрю.

В Омске мне очень повезло. Довелось встретить интересного человека и прекрасного собеседника Николая Шкелбаумса, латыша, прославленного конькобежца. Жаль, что встреча случилась буквально перед самым моим отъездом из города. Он, подобно председателю местного латышского общества Алфонсу Алексеевичу, один из немногих знающих родной язык. Остальные по-латышски практически не говорят. Г-н Штелбаумс и г-н Алфонс рассказали, что на сегодня в Омской области проживает около 2700 латышей, заброшенных сюда разными путями и судьбами. Это и «старые», чьи предки жили здесь 100-200 лет назад, и привезённые в результате репрессий 1941-1947 годов. По мере возможности они стараются не терять связь с Родиной. А 19 семей из Омска даже собираются вернуться назад. Но говорят, что родина вовсе не спешит помогать соотечественникам. Чувствуя это, вовсе не хочется менять определённость на ещё неизвестные блага, да и блага ли? Надеюсь, по дороге мне еще встретятся латышские деревни и живые сибирские латыши.

Глава 8. В центре России.

Пока темпами и ходом путешествия более чем доволен. До сего момента оно походило скорее на велогонку. Практически каждый день я проделываю не менее 130 км и на сегодня иду по суперграфику, опережая расчётный почти на 2/3 месяца. До сих пор ни малейшего сбоя, только смазывай цепь, да жми на педали. Думаю, наиболее сложная часть пути все еще впереди, а посему ежедневно, не спеша, привожу себя и велосипед в идеальный порядок. Последний, к его несказанному удовольствию, основательно вымыл в слегка мутноватых водах Оби и думаю, что подобные омовения необходимо сделать доброй традицией на оставшемся отрезке пути.

Оглядываясь назад, не могу без ужаса не вспомнить о переезде Омск-Новосибирск. Так уж случилось, что незадолго до моего приезда в здешних местах прошел дождь. Собственно, это мелочь, если бы не тот факт, что на 300-километровом участке пути полностью отсутствует асфальт. Первая попытка проехать оказалась неудачной, необходимо было выждать хотя бы сутки, чтобы трасса подсохла. В ожидании необходимой кондиции меня приняла к себе семья одной из местных деревень и окружила такой заботой, что мне ничего не оставалось, как словно куску сыра, кататься в масле. Все было по сказочному: сначала баня, потом обильное вкушение пищи с парным молоком, вкуснейшим творогом и желтой от жирности сметаной, затем питие неимоверного количества чая с сибирскими сладостями (один из рецептов читайте ниже) и разговоры, разговоры. На следующее утро прощались по-русски, как родные. Даже как-то уезжать не хотелось, да и сибиряки настоятельно предлагали хоть месяц(!) пожить, отдохнуть…

Вторая попытка принесла удачу, но потребовала неимоверной отдачи. Максимальная скорость достигала 5-10 километров в час. Ужасно подавляла необходимость постоянного сосредоточения. Спина и руки превратились в амортизаторы из плоти и костей. На этом скорбном пути встретил три перевернутых и зарывшихся в глину КАМАЗа и один Вольво, водители которых совершенно спокойно, третьи сутки, ждали помощи, заглушая скуку изрядными порциями водки: -“А че, вешаться таперича? Рано или поздно вытащат, никуда не денутся. Закуси бы тольки!”

Жестоко трясясь по ухабам и под завязку переполненный не совсем цензурными мыслями о раздолбайстве, с горечью думал, что подобные участки – настоящее позорище России. Шутка ли, единственная прямая трасса с Запада на Восток местами вполне может служить этапом Camel Trophy! Так, чертыхаясь, доехал потихоньку до Куйбышева, от которого дорога вновь стала вполне приемлемой.

Новосибирск, следующая точка не маршруте, оказался по- настоящему большим городом. Полтора миллиона человек – цифра по здешним меркам немалая. Прямо на подъезде к городской черте встретил настоящий цыганский табор со старейшинами, чумазыми детьми, женщинами в цветастых платках. Не было лишь кибиток, их вполне заменяют машины. Из любопытства решил заехать в гости на часок-другой. Приняли спокойно, с интересом.

Старейшина, Иван, тут же, узнаваемо по-цыгански, попросил денег: - “Сынок! Вот я вчера выпил, повеселился, а сегодня мне надо опохмелиться. Скажи, милый, как мне быть, ведь денег-то нет?” Тут вмешался более молодой, Федор: -“Не слушай ты его, это старик цыганит. Есть у него деньги, просто работа такая, понимаешь? Привык старый.”

Разговорились. Им очень понравился стиль моего путешествия. За несколько показной сдержанностью даже почувствовались нотки уважения. Говорят, сами они путешествуют по свету потому, что иначе не могут, “кровь зовет”. Не имеют ни квартир, ни постоянного места жительства, ни прописки. Средства на жизнь добывают мелким воровством, охотой, рыбной ловлей, гаданием: -“Мало кто у нас хорошо гадает, но бабы языкастые, зарабатывают. Есть гадалки самородные, но секреты при себе держат, боятся силу потерять”.

На одном месте табор живет два – четыре дня. Чаще это окраины крупных поселков, городов. К своим оседлым соплеменникам относятся сдержанно, даже с некоторым презрением: - “Никогда такого не было, Саша, чтобы у цыган были богатые и бедные. Оседлые понастроили себе коттеджей, нас за людей не признают. Когда-нибудь поломаем, разорим их дома, пускай тоже кочуют. А пока хай живут, добро наживают.

Путь у моих новых знакомых не близкий, к реке Амур, где они закупят у китайцев дешевую одежду, ширпотреб на продажу. Затем, по цыганским каналам кое-что попадет и на нашу «москачку». Таким же нехитрым образом кочующая братия доставляет нам гашиш и героин…

Въезд в город живо напомнил о Стамбуле, где я чудом остался жив в нескончаемых потоках автомобилей. Всюду загазованность, пыль. В центре стало чуть свободней. Центральная часть города сильно обезображена «хрущевками».

Город молод, лишь недавно отметил столетие, имеет восемь театров, множество магазинов, общественных заведений, единственное в Сибири метро. Рядом расположен известный во всем мире Академгородок с лучшими умами России.

Очень приятное впечатление произвело посещение местного зоопарка. Животных немного, но зато хоть чувствуется забота персонала. Клетки просторные, чистые, много зелени. Здорово повеселил один посетитель – вылитый “новый русский”. Он настойчиво пытался кормить обезьян бананами. На замечание молодой смотрительницы о том, что кормить животных запрещено, а для данного вида бананы вообще нехарактерная пища, возмущенный посетитель ответил, что она, такая сякая, сама сожрала все бананы и кормит бедных животных листьями и что вообще обезьяны обязаны есть бананы, потому что они обезьяны. Обязаны и все тут!

Глава 9. Остались лишь воспоминания, да исковерканная земля.

Город Кемерово я оставил бы позади с легкой душой. Даже, вероятно не остановился бы. Он молод, вряд ли самобытен, экологически крайне неблагополучен… Но здесь живут мои родственники, потомки переселенцев 40-х в поисках лучшей доли. Это и определило дальнейшую программу.

Сначала было обильное и задушевное застолье. В Сибири культ стола – одна из наиболее характерных деталей повседневной жизни. Здесь едят много и часто. У непосвященного может сложиться впечатление, что застолье в принципе никогда не заканчивается. Не менее характерная деталь – крепкая выпивка. Водки пьют много. Мужчины и женщины. Стар и млад. Ох, уж эта водка! Каких неимоверных трудов стоит убедить хозяев больше не наливать! В пути я абсолютно заврался. Каких только болезней не напридумывал, в попытке остаться трезвым и не обидеть тем самым хозяев! Глядишь, к концу поездки мне останется “переболеть” лишь пресловутой родильной горячкой.

Бесспорный факт: чем дальше на восток, тем народ становится любопытней, хотя по-прежнему мужчины стараются не выказывать своего интереса, удивления открыто, особенно перед женщинами. Это касательно моего велосипеда. Жаль только, что волю руками слишком часто дают, не спрашивая на то разрешения – переключают скорости, нажимают на тормоза, стараясь “все попробовать на зуб”, прямо как дети. Любимые родственники своими мозолистыми руками едва не раздолбали мою боевую машину. В ответ на запрет что-либо трогать только и слышишь: -“А че? Ето ж ведь жалезо, ниче ему не станется! Тока посмотрю как воно завинчено.”

Второй частью программы пребывания в городе стало знакомство с достопримечательностями и окрестностями.

Кемерово, по российским меркам, город скромный – тысяч 700-800, прямо как Рига, и очень важный. Впрочем, в Сибири все города значимы. Именно отсюда начинается металлургическая полоса Кузбасса, кроме того, Кемерово называют городом химиков, что, правда, не сделало воздух чище, а воду вкуснее.

Но прежде всего Кемерово ассоциируется с угольной промышленностью. Уникальность Кузнецкого угольного бассейна в том, что во многих местах сырье выходит практически на поверхность. Добыча осуществляется из так называемых разрезов. Казалось бы здорово! Можно купаться в золоте от продажи угля, но на поверку все не так просто. После подорожания железнодорожных перевозок добытчики встали перед фактом, что доставка угля рентабельна лишь в пределах Новосибирской – Красноярской области. Естественно, это не могло не сказаться на состоянии дел: склады завалены первосортным углем, рабочие не получают зарплаты уже по 14 месяцев (оклад в среднем 2-2,5 млн. рублей, то есть около 200-250 латов). На сегодня по области из 100 шахт и разрезов, треть на грани закрытия. Это помимо множества обслуживающих шахты автобаз. Без работы сидят уже многие тысячи людей. Целые поселки вынуждены переселятся на новые места, ведь в подавляющем большинстве они располагались у шахт, дававших работу и средства к существованию.

“Счастливчики” работают в тяжелейших условиях, впрочем “если что”, их никто не держит. Хотите бастовать? Пожалуйста! Недавно один руководитель уволил сто двадцать семь бастующих шахтеров, взяв взамен специалистов из Украины и пообещав им гарантированную ежемесячную оплату труда.

Впрочем, знала эта земля и гораздо лучшие времена. Лет семь назад был своего рода расцвет угольной промышленности. Это когда продукцию меняли на автомобили, аудио-видео технику, предметы повседневного спроса. От тех времен теперь остались лишь воспоминания и… исковерканная земля.

Проезжая по угледобывающим областям всюду видишь рукотворные горы, сотни, тысячи гектаров «лунного» пейзажа, оставленного нерадивыми хозяевами будущим поколениям. Они-де сумеют заставить цвести бесплодные земли.

А государство, тем временем, планирует строительство новых разрезов и подъездных путей в богатых углем районах. Уже вложены сотни миллиардов рублей. Объясняют это тем, что добываемый там уголь будет значительно дешевле (легче взять), а значит, и себестоимость ниже, барыши больше. Вот только не ясно, в какую копейку влетит закрытие шахт и переселение шахтерских семей на новые горизонты. Даже если появятся деньги, будет ох как тяжело покинуть насиженные места.

Не буду, однако, излишне драматизировать ситуацию. Многие руководители предприятий таки поняли, что необходимо “крутиться”. Практически девяносто процентов добывающих предприятий стали акционерными обществами. Пытаются даже конкурировать между собой. У наиболее дальновидных работа спорится. Как не привести здесь высказывание одного умного человека: “…Чтобы жить в настоящем, нужно быть современником будущего”.

Кстати, о будущем. Проезжая крохотный городок поселкового типа Верхне-Чулымск, я решил попробовать переночевать в местной больнице, где и познакомился с заведующей, Татьяной Григорьевной Полищук. Замечательная женщина! Едва выяснив кто я и откуда, сразу же, с порога завалила меня вопросами о западном житье-бытье. Очень ей хотелось узнать только ли у них столь серьезные проблемы со здоровьем или это везде так. Приведенные г-жой Полищук факты и впрямь оказались из разряда фантастики. По ее словам, в Кемеровской области ребятишки примерно в восьмидесяти пяти-девяноста процентах случаев имеют те или иные отклонения в умственном или физическом развитии. Различные стадии дебильности перешли в разряд обычных и наиболее частых аномалий. Во многих школах уже невозможно отыскать абсолютного здоровых детей. Сплошь, как у детей, так и у взрослых, встречаются увеличение щитовидной железы и недостаточность объема легких.

Чем больше мы общались, тем большим уважением и симпатией проникался я по отношению к этому героической женщине. Даже в такой непростой ситуации она не опускает руки: чудом каким-то выбивает деньги с администрации, ругается, доказывает, создает для детишек профилакторий с водяным массажем, уникальной соляной шахтой. Она абсолютный фанатик своего дела. Более чем уверен, именно на таких людях держится сегодня Россия. Они готовы работать без денег, сверхурочно, с одной лишь верой в то, что должны, обязаны не дожидаясь манны небесной, улучшить свою жизнь и жизнь своих соотечественников. Преклоняю колено и снимаю шляпу.

Но не только углем и проблемами здравоохранения богата кемеровская земля. Чрезвычайно богата и ее история. Уже более шести тысяч лет населяет эти места человек. Об этом свидетельствуют древние рисунки на берегах реки Томь. Предполагают, что первый человек появился здесь примерно двадцать пять тысяч лет назад.

Это были люди каменного века, охотники на мамонтов и шерстистых носорогов. Их потомки подробно описали на камнях свой быт, представления о мире. Места, где расположены писаницы, всегда были окружены атмосферой благоговейной таинственности и религиозного почитания.

Сегодня на базе Томской писаницы расположен музей-заповедник, где идет кропотливая работа по изучению истории края. Подобно нашему этнографическому музею, здесь собраны типичные постройки местных аборигенов: шорсов и телеутов, орудия промысла, быта. От этих народов почти ничего не осталось. Шорсов, например, едва наберется тысяч 16. Это весьма любопытные тюркоязычные племена, ведшие преимущественно оседлый образ жизни. Издавна им были известны секреты кузнечного ремесла. Именно поэтому, кстати, угольный бассейн назван Кузнецким.

Ничто так не позволяет почувствовать седое вчера, как возможность непосредственного общения с посланием из прошлого. Прощаясь с музеем под открытым небом, я молча постоял на живописном берегу Томи, вглядываясь в незамысловатые рисунки и думая о далеком прошлом. Быть может, на этом же месте когда-то стоял мой древний пращур и всматриваясь в горизонт, пытался представить себе загадочное будущее...

Глава 10. “Cекретный” Красноярск.

Сбылась, наконец, моя давняя мечта увидеть кедровую сосну. Сразу после Кемерово потянулась тайга, глухая и по-сказочному живописная. Стройные, ярко-зеленые пихты почти полностью вытеснили ель. Кое-где попадается лиственница. Именно из этих мест, между прочим, возили лиственницу на строительство Венеции. Уникальное дерево: в воде не гниет, огромные нагрузки выдерживает. Со временем становится лишь прочнее. Правда, не любой ствол в дело идет, годится лишь дерево выросшее на земле, имеющей определенный химический состав. Прям, как виноградник.

Всего величественнее, однако, кедровая сосна - могучая, пушистая, раскидистая. Издалека видно эту кормилицу тайги сибирской. Сейчас шишки налиты соком, смолисты, скоро созреют и вот тогда-то начнется паломничество людей в тайгу. Заготовки ведутся хищнически, иногда деревья просто спиливают, но чаще колотят бревном по стволу, что дереву, как вы понимаете, вовсе не безразлично. Когда леса много, люди не задумываются о его сохранении. Здесь даже за грибами некоторые “любители активного отдыха” ездят на бульдозерах.

Среди этих бескрайних лесов по пути мне встретилась махонькая деревенька под названием “Латыши”. Глазам не поверил. Тем не менее, когда-то здесь жило много прибалтов, высланных в “известные времена” и за “известные проступки”. На данный момент они или вымерли, или благополучно перебрались домой. Остался лишь один латышский двор.

В непринужденной беседе хозяин двора, Кристап Броцанс, рассказал, что те времена помнит смутно, но очень хорошо запомнил то, как приняли сибиряки переселенцев поневоле: -“Не спрашивали, кто такие, в чем провинились. Сразу вытопили бани, накормили, приютили на время строительства домов. Жили как одна большая семья. Потом местные помогали обрабатывать землю, делились семенами. Вместе с русскими мы плакали и радовались, праздники праздновали и властей боялись. Они делились с нами последним, как самые родные люди, впрочем, спустя некоторое время многие и породнились. Я вот совсем обрусел, язык почти забыл, все понимаю, а сказать не уже могу. В Латвию не тянет, да и не ждет меня там никто, и земля здесь не хуже, вон раньше-то сколько латышей сюда добровольно приехало, лучшей жизни искали, земель новых. И нашли счастье, ведь оно всегда там, где человек трудится, добывая его в поте лица, а мы – народ трудолюбивый…”

На выезде из деревеньки повстречал свадебный кортеж. Ребята ехали в соседнюю область, за семьсот километров праздновать венчание. По здешним меркам, расстояние небольшое.

Свадьба – это святое в России. Наравне с похоронами, пожалуй, самое дорогое удовольствие. Еще бы, что подумают многочисленные родственники, если свадьба (поминки) будет скромной. Гулять так гулять, а рыдать так рыдать. И то, и другое обходится в среднем латов в 400-500 (4-5 миллионов рублей), европейская часть в этом смысле дешевле (2-3 миллиона). Кстати, за Уралом дороже не только свадьбы и похороны, но и повседневная жизнь: если, к примеру, “там” хлеб стоит в пределах 2000, то здесь уже 3000-3500. Вообще, заоблачные цены на продукты самым неприятным образом опустошают содержимое моего и без того не очень тугого кошелька.

Слава Богу, пока это единственная серьезная проблема на пути. За два месяца, которые на данный момент я провел в дороге, движение стало стойкой потребностью - как сон и пища. Положительно не могу надолго оставаться на одном месте. Внутри словно что-то подталкивает – “ну же, давай, поехали, посмотрим за горизонт”! И ведь еду, смотрю. Каждый день не похож на предыдущий, все время присутствует чувство новизны, скучать не приходится. Расслабляться, тоже. Об этом внимательно заботится дорога. В самый неподходящий момент тебя ожидают яма или такие заплаты из асфальта, что кажется, вот-вот душу вытрясет. Впрочем, асфальтовая проблема периодически решается сама собой – местами покрытие просто отсутствует.

Расстраивают водители. Крайне недисциплинированный народ! Некоторые “асы” нарочно проезжают совсем рядом. Видать, пугают. Другие отчаянно сигналят, пытаясь вынудить меня ехать рядом с дорогой.

Как бы там ни было, но вполне сносно я добрался наконец до Красноярска. Город крупный и насчитывает, по разным данным, от 850 до 1200 тысяч жителей. Данные разнятся из-за того, что в свое время Красноярск был практически закрытым. Очень уж промышленность секретная. Впрочем, и до сих пор в крае полно небольших закрытых городов.

Не могу сказать, что Красноярск выделяется чем-то особенным. На мой искушенный взгляд - вполне ординарный город, постепенно меняющий свой внешний облик с “соц” на “кап”. Оценив достижения капиталистического труда, я посетил местный “бродвей” , перекрываемый по субботам специально для горожан участок центральной улицы, где к моим услугам были многочисленные ларьки, кафе, книжные лавки.

Надо отметить, что в Сибири неплохо развивается пищевая промышленность, прежде всего частная. Так, например, гигантскими шагами “топает” завод, выпускающий отменное пиво и другие напитки. Недавно запущена линия разлива в пластиковые емкости. Усиленно работает Красноярский молочный комбинат: я насчитал 10 сортов выпускаемого им мороженного, цены относительно невысоки: от 1700 (17 сант.) до 4500 рублей (45 сант.) за порцию.

Лето в Сибири – пора жаркая. Ртутный столбик частенько зашкаливает за тридцатиградусную отметку. Часть красноярцев безвылазно работает на дачах, остальные стремятся на Енисей, в заводи, где вода прогревается до 23°С. В самой же реке температура зимой и летом +4-5°С. Некоторые горожане предпочитают отдыхать на Красноярском море (водохранилище под Дивногорском), а некоторые - на Красноярских столбах, в одноименном заповеднике.

Он начинается практически в черте города и я решил ненадолго съездить туда. Приехав, остался на целых три дня, ибо ТАКОЙ величественной красоты просто не ожидал увидеть. Представьте огромные каменные нагромождения, возвышающиеся над тайгой, а вокруг, насколько хватает глаз, холмы, покрытые девственным лесом. Говорят, даже медведи водятся. И все это у города, который виден как на ладони. Ночи я проводил на вершине одного из столбов, под куполом из звезд. Вечером провожал, а утром встречал солнце. Днем делал познавательные вылазки в тайгу.

Это были незабываемые дни. На Столбах я получил неимоверный заряд энергии и очень яркие впечатления от общения с “большой природой”. Быть может, именно по причине высокой энергетической активности сюда издавна приходят шаманы, экстрасенсы, знахари. Много здесь и скалолазов, людей с очень своеобразным мировоззрением, рождающимся от постоянного совершенствования техники хождения по скалам и общения с ними. Настоящий скалолаз может многое рассказать о каждом из столбов, о его характере, о том, что любит и чего не любит скала. Иногда достаточно бывает одного прикосновения, чтобы сказать: “Сегодня скала не пускает, злая, видать обидел кто.” Покидал столбы с большой неохотой, но что поделаешь, закон дороги – движение вперед…

Мой “Малыш” несет на себе не только 64 кг мяса и костей, приводящих его в движение, но и около 30 кг всевозможных вещей, как-то: спальный мешок, коврик, продукты, теплые и сменные вещи, инструменты и др. До недавнего времени я готовил на примусе, но после его поломки полностью перешел на костровый способ приготовления пищи, которая состоит в основном из круп, молочных продуктов, мучных изделий и картофеля. Поскольку я не употребляю в пищу мяса и рыбы, приходится постоянно следить за балансом белков, жиров и углеводов. Последние преобладают как лучшее топливо. Днем недостаток энергии пополняется за счет сладостей – пряников, мармелада, печенья и шоколада. Подобно организму беременной женщины, мой собственный подсказывает, что ему в данный момент необходимо. Но воли не даю, иначе путешествие скоро закончилось бы по причине элементарного банкротства.

Подобные поездки тяжело прогнозировать. Понятия надлежащий режим питания просто не существует, поэтому зависеть от прихотей желудка опасно. Еще несколько лет назад я приучил организм к голоданию, и теперь мне это здорово помогает и по жизни, и в дороге. Очень не просто предусмотреть и точку очередного ночлега. Я не везу палатку. В более-менее населенных местах она совершенно не нужна. В деревушках и городах почти всегда имеются пустующие дома или новостройки. Практика показала, что это самое замечательное и спокойное место для отдыха. Правда, иногда бывает тяжеловато найти чистые места. Бывает, люди приглашают к себе в дом. Но сам стараюсь не проситься, ведь я добровольно отправился в поездку, а значит, по возможности не должен никого стеснять, да и сам стиль путешествия одиночки не предполагает слишком активного общения. Подчас оно даже утомляет, ибо тебе задают неизменно похожие вопросы, на которые следуют доведенные до автоматизма ответы.

Настоящим праздником становится встреча с близкими по духу людьми (за всю дорогу набралось уже более 20 адресов, за каждым из которых стоит целый мир интересов, увлечений, нестандартных мировоззрений), общаясь с которыми открываешь для себя, страница за страницей, новые идеи, представления о жизни.

День начинается в 7-8 утра и заканчивается в 18-20 часов. В зависимости от качества дороги, погодных условий, количества остановок, удается пройти от 80 до 150 километров, но чаще - 100-120. Неинтересные места стремлюсь проехать быстрее, чтобы сэкономить время и подольше побыть в более привлекательных.

Средние затраты в день составляют около 10 000 рублей (1 лат). С трудом, но хватает. Иногда позволяю себе «шикануть», покупая то, что хочется, но в пределах разумного. Некоторой проблемой является необходимость проявлять пленку в походных условиях. Все необходимое для этого везу с собой.

В процессе езды, да и не только, стараюсь вести созерцательный образ жизни, настраиваясь на окружающее многообразие или однообразие. Иногда позволяю себе разговаривать с вещами. Однажды я уже упоминал, что вещи чувствуют к себе отношение. Хотите верьте, хотите нет, но я берусь утверждать, что у вещей тоже есть свой специфический характер, с которым необходимо считаться. Абсолютно не испытываю чувства одиночества. Мир слишком живой, доброжелательный и многообразный, чтобы сетовать на скуку, важно лишь почувствовать это, понять, и вы навсегда, даже оставшись какое-то время в полном одиночестве, забудете чувство страха и неуверенности.

Глава 11. Самый европейский город Сибири.

По дороге в Иркутск неприятно запомнился участок Тайшет – Нижнеудинск. Песчаная грунтовка заставляет думать о никчёмности и забытости этого края. Таковы же и поселки: полузатопленные, недавно прошедшими здесь ливнями, и такие растерянно – одинокие. Некогда Тайшет был центром печально знаменитого Краслага. Много жизней покалечено в этих местах. Некоторые бывшие зеки остались и здесь живут до сих пор, выдавая себя и прошлое обилием наколок и характерным жаргоном.

Дорога не спеша вьется меж сопок, у подножия которых живут никуда не спешащие люди. Подчиняясь общему ритму, и я перестал спешить. Все идет как-то само собой, даже выполнение графика.

Недавно отметил интересное чувство: хочется стать никем, потерять индивидуальность, а вместе с ней усвоенные с детства стереотипы мышления и поведения. Постепенно перестаю судить окружающих, лишь констатирую увиденное… Иначе очень легко почувствовать себя в чём-то выше других, состоятельнее, что ли? Гораздо труднее понять, почему здесь так, а не иначе, гораздо легче осудить и сжечь за собой мосты, ведущие к пониманию человеческой сути. Невольно превращаешься в крутящие педали глаза и уши.

В одной из деревушек, на очередном биваке, впервые видел пьяных детей. Внутри все смялось и умолкло. Одна мысль, словно заевшая пластинка, крутилась в голове: “Господи, да есть ли у них будущее?” И словно раскаленным железом жгло: “ А может ли быть будущее у того, у кого нет настоящего?” Это вовсе не вяжется с увиденным в Иркутске, отстоящим от этой Богом забытой деревушки на каких-то 70 км. Такого я, признаться, не ожидал. В дальнейшем не раз вспоминал эту ужасную картину: песочница и пьяные дети…

Первая мысль, посетившая меня на въезде в центр города, была о том, что Иркутск чем-то неуловимо напоминает Ригу. Здесь имеется даже выстроенный в готическом стиле католический собор с органом. Не возможно не отметить и присущую лишь Иркутску застройку в так называемом стиле “сибирского барокко” – деревянные срубы, украшенные объемной резьбой с восточными мотивами. Многим домам более двухсот лет, но держатся они молодцом. Ввиду уникальности исторической застройки, на город пристальное внимание обратило ЮНЕСКО.

Среди сибирских городов Иркутск выделяется своим недюжинным интеллектуальным потенциалом. Здесь, как нигде, много фанатиков своего дела, работающих просто так, “за интерес”, из любви к делу, городу. Их силами реставрируются дома, церкви, восстанавливается то, что можно назвать наследием истории. Крупным центром интеллектуальной жизни Сибири Иркутск стал не случайно. Во многом этим он обязан бывшему губернатору Сперанскому и его достойным последователям, к сожалению, казненным впоследствии. Они проводили политику фильтрации прибывающих в эти края ссыльных, политических заключенных, оставляя в городе образованных людей: писателей, художников, мастеровых, учителей, офицеров. Так, например, здесь оставили шведских офицеров, плененных под Полтавой, в то время как солдаты находились в Омске, Томске и других городах. Аналогично поступили с французами (война 1812 года). Благодаря этому, например, здесь появилась одна из первых за Уралом французских школ с высоким уровнем образования. Потомки ссыльных до сих пор здравствуют в городе.

Вполне логично, что в таком месте просто не может не сложиться благоприятных условий для развития искусств. Здесь множество театров, студий, хороший музей живописи, где собраны полотна знаменитых русских и зарубежных мастеров разных времен. Вы знаете, даже на набережной Ангары – излюбленном месте отдыха иркутян, можно запросто услышать стихи или философскую беседу, причем не только среди старшего поколения. Впрочем, молодежь и здесь не сильно отличается от сверстников в других городах. Есть доморощенные панки, хиппи, рокеры. Любопытно, но несмотря на удаленность от Европы, новые течения и веяния укореняются в Иркутске быстрее, чем, скажем в Омске и Новосибирске.

Иркутск – многонациональный город, причем каждая диаспора имеет все возможности для развития, были бы деньги. Так, например, недалеко от города есть чисто польская деревня, с польской школой, и говорят там тоже по-польски, не забыли. Очень много евреев. Иркутск по количеству еврейского населения пятый в стране. Есть действующая синагога, кроме того православные, католические храмы, мечеть, молельные дома различных течений и сект, успешно развивается буддизм, есть даже свои кришнаиты. Насколько я убедился, национальной и религиозной неприязни здесь нет, что всегда очень радует.

Несколько менее разнообразна, но не менее активна, партийная жизнь Иркутска. Помимо традиционных партий и фракций имеются партии дураков и любителей пива. Последняя играет все более значимую роль в политической жизни города и области ввиду большого процента в ее составе интеллигенции, известных людей, преуспевающих предпринимателей. Программным заявлением партии стало известное по “Бриллиантовой руке” изречение: “Чтобы было себе на пиво, детям на мороженое и бабе на цветы!” Пожалуй, во многом популярность партии обусловлена высоким качеством местного пива, некоторые из сортов которого уникальны и варятся чуть ли не по пол-года. Я отметил тягу руководства пивоваренных предприятий к монархическим названиям типа «Августейшее», «Адмирал Колчак». Планировалось начать выпуск темного «Николай», но в это время началась выборная компания. Одна из партий щедро заплатила, изготовила свои этикетки, и в результате в продажу поступило … «Наш дом Россия». Впоследствии хозяин из принципа перестал варить этот сорт пива, слишком привкус у него горький, политический. Кстати о казусах. В Иркутске имеется большой университет. Замечателен он не только огромным количеством учащихся и прекрасным качеством обучения, но и историей открытия. Соответствующий декрет в 1918 году подписал В.И. Ленин, но открыл то университет Колчак, бывший в то время правителем Сибири.

Несомненной гордостью иркутян считают местную водку «Байкал», или «Байк», как ее называют в Америке. Недавно на проходившей там выставке местная водка завоевала первое место, далеко позади оставив общепризнанные Абсолют и Финляндию. Качество и вкусовые достоинства напитка напрямую связывают с чистотой воды, которую берут в Байкале с глубины 200 метров, а также особой технологией очистки спирта и его изготовления. Тайну строго охраняют, а специалистов – держателей секрета, - возят в бронированных автомобилях.

Я чувствовал себя в Иркутске очень уютно, как-то по-домашнему. Познакомился с интересными людьми, среди которых немец, собравшийся связать свою жизнь с Иркутском. Он объяснил свой выбор разочарованием в западной системе ценностей (с чем я искренне солидарен, совершенно не будучи в восторге от этой самой системы).

Глава 12. Славное море…

Мой дальнейший путь пролег прямо в сердце Байкала – на остров Ольхон. Он является частью национального природного парка. Последнее 70 километров до переправы ехал по пыльной грунтовке. Пыль – истинная царица этой трассы. Она здесь повсюду. Иногда, после проезда крупнотоннажной машины, приходилось останавливаться – нечем дышать.

Встретил двух велосипедистов, американца и русского. Друзья совершали небольшое путешествие. Я решил на денек составить им компанию. Американца искренне удивило качество моего велооборудования. Он никак не ожидал увидеть в бедной стране машину, превосходящую его собственную едва ли не на порядок. Меня же позабавила трогательная привязанность американца к привычному образу жизни с ее концентратами и полуфабрикатами. Густую, ни с чем не сравнимую сметану он упорно называл йогуртом, а творог – сыром крестьян. В чистейшую родниковую воду он клал обеззараживающие таблетки, мотивируя это заботой о своем здоровье. В общем американец попался – полный абзац! Что ему там о России наговорили - ведомо одному Богу.

Я так много думал и мечтал о Байкале, что когда наконец увидел его просто растерялся. В той местности, где я оказался, озеро окружено «лунным» пейзажем: голыми сопками, поросшими чабрецом, полынью и степным разнотравьем. Пряный, чуть горьковатый воздух, кажется, заполняет каждую клеточку. Прозрачная вода Байкала своей нежной синевой удивительно гармонирует с буровато-коричневыми холмами, окружающими величественное озеро.

Первым делом посещаю Сарму. Здесь самая теплая вода. В июле температура достигает 20°С. В среднем же вода на Байкале не поднимается выше +10°С. Познакомился с местными отдыхающими и оставив у них лишние вещи, в течение трех незабываемых дней налегке делал продолжительные вылазки в окрестные горы. Здесь уже встречаются дремучие леса и участки настоящих альпийских лугов.

Утром, когда солнце пригревает влажную от росы траву, воздух становится просто волшебным. Насыщенность ароматами, свежесть и чистота создают возвышенное настроение, ты чувствуешь себя почти невесомым, внутри все поет и каждая частица тебя любит. Просто, любит…

Места эти знамениты не только своей теплой водой и замечательной природой, но и особым ветром – сармой, рождающимся в одноименной долине. Случалось, он срывал крыши с домов, переворачивал катера и даже уносил людей.

По-якутски “бай” и “кёль” – “богатое озеро”. И в самом деле обильное, населенное по всей толще животными и растениями, более половины которых – эндемики. Здесь обитают байкальская нерпа, родственница океанского тюленя, омуль и осетр, хариус, сиг и стерлядь.

В переводе с древнего языка курыканов - высокоразвитого, знавшего письменность народа, жившего в этих местах в VI – VIII веках, Байкал означает «много воды». Воды и впрямь много – целое море. Даже запах чем-то удивительно напоминает морской. 23000 кубических километров составляют примерно 25% мировых ресурсов пресной воды. Все человечество могло бы прожить на байкальской воде в течении 40 лет. Глубина достигает 1620 метров(!). Это самое глубоководное озеро планеты. Максимальная прозрачность толщи воды достигает 40 метров. Одна из тайн фантастической чистоты воды заключается в том, что каждая из капель, попавшая в Байкал, отстаивается здесь годами. Впрочем, можно ли при помощи сухого языка статистики прочувствовать Байкал?! Это непременно нужно увидеть…

Остров Ольхон – самый большой из двадцати девяти островов Байкала. Он распростерся на глади моря более чем на семьдесят километров в длину и двадцать километров в ширину. Я решил совершить небольшое путешествие по Ольхону, который, если верить путеводителям, вобрал в себя все разнообразие берегов озера.

На его немалой для острова площади есть леса и степи, обрывистые скалы и мелкие интимные бухточки с уютными песчаными пляжами, словно специально созданными для двоих, есть и пещеры. Интересно, что когда по берегам Байкала хлещут летние ливни, на Ольхоне частенько – сушь и спокойствие.

Самый большой населенный пункт – поселок Хужир - с полуторатысячным населением. Живут здесь в основном рыбаки. К сожалению, многие из них совсем спились. Водка ходит тут наравне с рублем и вполне конвертируема.

Больше всего к алкоголизму предрасположены буряты. Зрелище пренеприятное! Даже традиция почитания духов, живущих на возвышенных местах (это когда верующие повязывают жертвенные ленточки на ветвях деревьев, оставляют монеты) трансформировалась в распитие спиртных напитков. Первая порция спиртного традиционно жертвуется духам. Некоторые дорожные перевалы просто завалены пустыми бутылками. Милиция на это смотрит сквозь пальцы – сами пьют (“бурханят”, как называют здесь эту традицию).

В Хужир, некогда, было сослано множество прибалтов. Сейчас почти никого не осталось, даже останки погибших большей частью перевезены на родину. Вплоть до 50-х на Ольхоне находилась большая зона, остатки которой до сих пор неплохо сохранились под названием Песчанка. Я смог по-новому взглянуть на жизнь зеков благодаря прочтенной накануне книге Леонида Мончинского «Черная свеча». Томик мне подарил сам автор, с которым имел счастье познакомиться в Иркутске. Жаль, что не сбылась их с соавтором, В. Высоцким, мечта написать сценарий и снять фильм по книге, где главную роль должен был играть Владимир…

В качестве базы выбрал для себя песчаную бухту в 15 км от Хужира, где познакомился с очень интересными ребятами (на Байкале, как я убедился, не бывает неинтересных знакомств, а мне на них везет тем паче). В течении нескольких лет здесь в две смены проходят экологические лагеря, целью которых является привитие молодежи любви и бережного отношения к природе. С ребятами работают экологи, биологи, историки.

В течении смены молодежь ходит в походы, проводятся тематические игры, каждый день насыщен до предела. Основной контингент – школьники Иркутска и области, но уже созданы предпосылки и для того, чтобы лагерь стал международным. В следующем году приедут поляки, ребята из республик бывшего СССР. Стоимость путевки не маленькая – 2 миллиона (200 латов), но ее покрывают служба занятости и другие спонсоры. Более того, ребята имеют возможность немного заработать, занимаясь уборкой острова от мусора. Глядя на этот веселый муравейник, я напрочь забыл о том, “в какое тяжелое время мы живем”. Было бы просто здорово, если бы у нас в Латвии развернулось подобное движение. Пользуясь гостеприимством руководства лагеря, совершил экскурсию на красивейший мыс Хобой. Неделя проведенная среди увлеченной молодежи пролетела совершенно незаметно. И вот уже, груженый подаренными дирекцией лагеря продуктами, спешу дальше.

Глава 13. Бурятская Ванга.

Дорога на Улан-Удэ оказалась весьма изобилующей подъемами и ухабами. Впрочем, к этому я вполне успел привыкнуть. Наградой за труды послужило посещение минерального курорта в Горячинске. Температура основного источника достигает 70°С. Отдохнул на славу! Мелкие болячки и ссадины будто рукой сняло. По-бурятски источник – аршан. Минеральные источники издавна почитаются аборигенами здешних мест. Считается, что даже сломанная у аршана ветка дерева может принести виновному неисчислимые беды.

Вопреки страстным уверениям иркутян в том, что Улан-Удэ – деревня, я был приятно удивлен довольно симпатичным центром столицы Бурятии. Он компактен, немноголюден и застроен домами “старой закалки”. Первое, что бросилось в глаза – это громадная голова вождя на центральной площади. Первая ассоциация – отрубили и выставили напоказ. Между прочим, создатель “шедевра” до сих пор является главным архитектором города и благополучно ставит палки в колеса перспективным проектам молодёжи. На изготовление головы ушло так много металла, что говорят, не хватило на кепку. Так и стоит голова с лысиной, открытой всем ветрам, символизируя собой стратегический запас металла Бурятии.

Здесь пока еще мало машин, а в укладе жизни чувствуется патриархальность. Наверное, это вполне закономерно для здешних мест и города с населением 300000 человек. Вряд ли в ближайшее время можно ожидать повышенной активности – город, как и вся Бурятия, ввиду слишком откровенной симпатии к коммунистам - в опале. Да и привыкли здесь жить плывя по течению, зависимость от большой России к этому всячески располагает. Впечатление такое, будто в Улан-Удэ не хотят, во всяком случае не стремятся видеть новое, оно аккуратненько спускается на тормозах. Наиболее динамично развивающемуся частному бизнесу перекрывают кислород как могут. Считается, что в Бурятии больше всего налоговых инспекторов на душу населения и самые дорогие лицензии на предпринимательскую деятельность. Вместе с тем, хорошими темпами идет развитие бизнеса “по-крупному”. Пользуясь покровительством кормящейся от их щедрот мэрии, благоденствуют банки. Разворачиваются финансовые компании, типа фирмы МОТОМ, открывшей целую сеть супермаркетов с обслуживанием на уровне пресловутых мировых стандартов.

Трений между бурятами и остальным населением я не заметил. Первые большей частью изрядно обрусели, однако это не мешает им поддерживать четкую клановую систему. Буряты – это собирательное название нескольких народов, отличающихся между собой как традициями, так и языком. Некоторые приняли христианство, другие являются последователями буддизма, третьи остались верны шаманству. Между буддизмом и шаманством иногда трудно провести четкую линию. Подобно синтезу между языческими праздниками и христианством, они плотно переплелись в сознании народа.

Буддизм – прекрасная философия, поскольку помогает достичь духовного просветления, объясняя, как действует сознание, как устроен мир, развивая в человеке терпение и сопереживание. У меня была прекрасная возможность поприсутствовать на лекции досточтимого Джамны Тинлея, являющегося духовным представителем Его Святейшества Далай-ламы в России. Это симпатичный человек тридцати четырёх лет, с большой любовью и тонким чувством юмора ведущий своих абитуриентов по пути Учения. Отрадно, что зал был переполнен.

Бурятию, к великому сожалению, не обошла стороной развернутая в советское время кампания против духовенства. Основными мотивами обвинений в адрес церкви были препятствие росту колхозов, активности бедняцко-середняцких масс, антисоветская пропаганда.

О том, сколь успешно решался религиозный вопрос в Бурятии, можно судить по следующим удручающим фактам: в 1923 году на территории БМАССР было сорок четыре дацана (буддистские религиозные комплексы типа монастырей у христиан), двести одиннадцать православных храмов, восемьдесят один старообрядческий молитвенный дом, семь иудейских синагог, шесть мусульманских мечетей, пять баптистских общин, один католический костел. В канун войны в республике не осталось ни одного действующего храма!

В тридцати километрах от Улан-Удэ находится самый крупный в Бурятии Иволгинский дацан. Сюда приезжают тысячи туристов и верующих. Центральным зданием буддийского монастыря является дуган, где и совершаются все религиозные церемонии. Он имеет традиционную форму пагоды. Вход охраняют два мифических льва. Их задача - не дать враждебным духам проникнуть внутрь помещения. На территории находятся также малые дуганы, жилища монахов и паломников. Постройки дацана опоясывает тропа с характерными крутящимися барабанами, испещренными священными формулами (мантрами). Внутри массивных и совсем маленьких цилиндров заключены свитки с молитвами о мире и благополучии. Раскручивая такой барабан, человек как бы подключает свой голос, присоединяет светлые мысли, направленные к Создателю.

Верующие приходят в дацан не только для того, чтобы помолиться. Особые посвященные составляют здесь гороскопы, гадают, лечат. Ни один истинный бурят не начнет серьезного дела без совета мудрого ламы.

Мне очень повезло. Благодаря Вячеславу - одному из друзей, переехавшему в Улан-Удэ из Риги и женившемуся здесь на бурятке, - я попал на прием к настоящей шаманке, являющейся родственницей супруги Вячеслава. Свои способности баба Маша, как звали женщину родные, получила по наследственной линии. В ее роду по бабкиной линии все были шаманами. Как истинная знахарка, денег за свое искусство баба Маша не берет: -“И иначе можно навлечь на себя и семью великую беду, ведь нельзя продавать данное от Бога”. Жизнь и так не сладка у этой женщины, слишком много берет на себя проблем и горестей людских. Тяжело. Поэтому не может она принимать всех желающих. Но для нас сделала исключение, ведь друг мой теперь родственник шаманки.

Перед приемом Славик купил бутылку водки. Не для питья. По водке, как через магический кристалл, шаманка смотрит в прошлое и будущее, предупреждает об опасностях, объясняет непонятное. Я не могу рассказать обо всех деталях увиденного. Обещал. Скажу лишь, что был абсолютно потрясен точностью, с которой она рассказывала обо мне и тех событиях, которые имели место в моей жизни. Даже о тех, которые я едва помнил. Это было сродни рентгену. Местами волосы дыбом вставали… Чуть-чуть поведала и о будущем. Мол, неблагодарное это дело. Подобного потрясения я не испытывал даже при встрече с Вангой! Обладая феноменальным даром, баба Маша в обычной жизни ничем не выделяется – простая бурятка, на плечах которой держится все хозяйство. Но сколь тяжелый крест довелось ей нести. Дай Бог здоровья тебе, баба Маша! Уже перед самым нашим отъездом, поколдовав немного над бутылкой и побрызгав по сторонам водкой волшебница протянула нам остатки, строго наказав использовать напиток в качестве эликсира от хворей физических и душевных. Эту встречу я никогда не забуду!

Глава 14. Ударим велопробегом…

Кажется, только вот только сейчас я и начал входить во вкус этого путешествия. Очень хотелось бы не возвращаясь в Ригу продолжить познание мира с высоты своего седла. Благо велосипед, или “малыш”, как я теперь его называю, ведет себя как верный единомышленник, помогая хозяину изо всех своих металлических сил.

Дорога на Читу оказалась уныло-пустынной, порой четверть и более часа можно было не услышать гула автомобильного двигателя. Умеренные подъемы и постоянно меняющиеся картинки окружающей природы позволяют расслабиться, жаль только, что внезапные дожди несколько портят дорожную идиллию. Ландшафт состоит из скалистых сопок, поросших соснами. Местами выходы скал столь живописны, что заставляют останавливать бег колес. Я молча замираю, блаженно наслаждаясь очередным произведением художницы-природы.

Бурятские поселки почти перестали встречаться на пути. Исчезли и такие специфические продукты, как тушеная конина и разлитые в бутылки сок облепихи и шиповника. Моя мечта попить кумыс так и осталась мечтой – этот своеобразный кисломолочный продукт из кобыльего молока почти не производится в Бурятии, так как коневодство нынче в упадке.

Потянулись русские деревеньки. Они очень интересны и не похожи на другие виденные мною ранее. Здесь вошло в моду красить срубы в яркие краски: белую, желтую, лазоревую. Так же ярко, контрастно разукрашиваются наличники, ворота, детали отделки жилищ. Дома эти конструкционно ничем не отличаются от подобных в России, но воспринимаются абсолютно иначе, веселее. Обратил внимание на разнообразие и богатство отделки наличников. Они поистине уникальны и в каждой области имеют свои характерные отличия. Не удивлюсь, если опытный архитектор по одному виду наличника определит район постройки дома.

На границе с Читинской областью произошла знаменательная встреча. Издали обратил внимание на скопление техники и людей. Переполняемый любопытством подъехал ближе и вскоре увидел огромный транспарант: “Привет участникам автопробега Москва - Владивосток”. Рядом, явно ожидая кого-то, стояли солидные дяди в шляпах, милиция, пожарные, скорая помощь и … большой стол с закуской, лимонадом и неизменной водкой. По мере возможности я стараюсь всегда быть вежливым и в меру скромным, а потому, после приветствия, решил в шутку высказаться о своем восхищении представительной делегацией: мол, очень рад, что они каким-то непостижимым образом узнали о моем приближении, весьма тронут… Но, вероятно, вкралась ошибка, сущий пустячок: во-первых, это вело путешествие, а не автопробег, во-вторых, оно совершается по маршруту Рига – Владивосток. Шутку официальные лица не оценили. На то они и официальные. Они действительно очень ждали участников автопробега, посвященного 250- летию дорожной отрасли России. Однако весьма удивились, увидев меня, свалившегося им как снег на голову. Тут подоспели и автомобилисты.

Церемония встречи произошла в лучших традициях ушедших времен: хлеб – соль, песни, стихи, торжественные славословия. Среди автомобилистов присутствовали представители нескольких газет и журналов, а так же телевизионщики. Для них я ненадолго стал чем-то вроде свеженького мяса. Накинулись с аппетитом. Бедолаги, им приходится тяжелее всего, ведь машины движутся со скоростью 100-120 км/ч: толком ничего не увидеть и не снять. Судя по рассказам, о дороге ребята представления почти не получили. Они жалели меня, вынужденного крутить педали в поте лица, а я искренне жалел их, ровным счетом так ничего и не увидевших. Потом они, конечно заявят, что проехали через всю Россию, ужасно много видели, получили массу удовольствий. Ну да ладно.

Тут же познакомился с начальником строительства участка дороги Чита – Хабаровск, который горячо, как истинный патриот своего дела, стал уверять меня что дорога вполне проезжаема, ведь отправляются же туда москвичи. Учитывая предыдущий опыт, я в этом сильно засомневался. Во всяком случае, еще в Риге планировалось, что участок Чита – Свободный, из-за возможной непроходимости, придется проехать на поезде или сплавиться по реке Шилке и Амуру. Но для преодоления последнего требуется разрешение пограничников, штаб которых находится в Чите.

В трехсоттысячной Чите первым делом в глаза бросилась пыль (и это вовсе не метафора!). Город выстроен в степи и насквозь продувается всеми ветрами. Второе, что сразило почти на повал – это местные девушки. Больше нигде в Росси мне не доводилось видеть столь большого процента вызывающе одетых барышень. И, да - после Италии со мной такого не было нигде, чтобы девушки подходили знакомиться первыми. Но если там виной всему горячий темперамент и мои непривычно светлые волосы, то в случае Читы повышенная активность девиц объясняется рейтингом по количеству проституток и так называемых фирм по торговле живым товаром за рубеж. Кроме секса, цены на все очень высоки, ведь область является тупиковой. Все приходится завозить. Именно поэтому она еще и одна из самых бедных в России.

Пограничные боссы встретили меня сдержанно, подробно допросили, явно ища компромат, и ничего не найдя… отказали, мотивируя отказ заботой о моей драгоценной жизни и подъемом уровня Амура из-за дождей. Хлопнув дверью, я твердо решил, что сплав, пусть не по Амуру, но все же состоится…

Станция Нарынская стала отправной точкой предстоящей операции. Первоначально предполагалось, что я построю себе плот на автомобильных камерах, но последние оказались слишком дорогими – 60 тысяч (6 латов) за штуку, а бесхозных плавсредств найти не удалось. И тут очень удачно подвернулся любитель выпить, который за бутылку предложил одну из своих лодок. Надо сказать, что означенная цена вряд ли была низкой, ибо предложенное мне корыто насквозь прогнило, ввиду чего пришлось основательно просмолить днище. Так я стал судовладельцем. После спуска на воду выяснилось, что судно все-таки протекает, но с этим вполне можно мириться.

Течение Ингоды (далее плавно переходящей в Шилку) оказалось довольно быстрым, примерно 8 км/ч. Учитывая слабенькое оснащение, точнее полное его отсутствие, даже такая скорость должна внушать опасение. Из средств управления у меня лишь два разнолопастных весла. Однако, вполне доверяя фортуне, мы втроем (я, Малыш-велосипед, и Наутилус – судно, названное в честь подводной лодки) стремительно двинулись вниз по течению. Слишком уж хотелось испытать себя в новом качестве.

Обозревая крутые берега, местами очень похожие на берега нашей Гауи и расслабленно развалившись в лодке, я блаженно улыбаюсь ласковому солнышку. Все кажется таким милым, что даже необходимость вычерпывания воды каждые полчаса не более чем приятная обязанность. Иногда останавливаюсь, чтобы искупаться или совершить небольшую обзорную вылазку. К хорошему привыкаешь быстро. Начинает казаться, что иначе я и не путешествовал все это время.

Вечер застает меня на берегу одного из многочисленных островов. Невольно чувствую себя вестменом – первопроходцем на одной из диких рек Запада. Зрелое разнотравье дурманит голову. То здесь, то там голубыми огоньками выделяются стрелы цветущего дикого лука и шары мордовника. Кое-где в траве прячутся соцветия родиолы. Местами они образуют целые цветники. Птицы почти не боятся пришельца, доверчиво подлетая на расстояние вытянутой руки. И только флегматичные цапли держатся поодаль, недоверчиво поглядывая на нежданного гостя.

По ночам стало заметно холоднее. Утром клубы густого тумана не рассеиваются часов до одиннадцати, создавая иллюзию ненастного дня. Такая атмосфера очень любима грибами, которых здесь довольно много, особенно груздей. Часто прямо на берегу вижу целые семейки подберезовиков и крепких боровичков.

Через несколько дней, на подходе к поселку Шилка резко испортилась погода. Пошел сильный дождь, и я стал с завистью смотреть на уютные дома в прибрежных деревнях. Теплая идиллия вдруг сменилась холодом и промозглостью, а сидеть приходится почти неподвижно. И все бы ничего, да ведь теплые вещи на себя не наденешь – промокнут, даже плащ оказался бесполезным. Воду вычерпываю каждые 10 минут. А тем временем вода в реке стремительно прибывает. Пару раз на перекатах волны перехлестывали через борт. Может показаться невероятным, но все же эта борьба с собой доставляет колоссальное удовлетворение на подсознательном уровне. Сознание же кричит и машет руками. Понимание того, что жизнь, выбор быть больным или здоровым, находится только в твоих руках, заставляет искать в себе новые силы, подхлестывает.

Почти дойдя до Сретенска (это примерно 350 км по воде), вынужден был оставить Наутилус на произвол судьбы, ибо дальнейшее плавание на утлом суденышке стало объективно очень опасным. Лодка могла просто развалиться на очередном перекате, а я лишился бы всех вещей в круговороте быстрой реки. Таким образом, пришлось продолжить путь уже по строящейся дороге через город Чернышевск.

Глава 15. По долинам и по взгорьям…

Небо постоянно заволакивает плотная пелена облаков. Дорога явно идет на подъем. Скорость заметно упала и не превышает 12-15 км/ч. Постепенно, но верно трасса углубляется в сопки со все меньшим разнообразием растительности. Чем дальше на северо-восток, тем угрюмее и монолитнее становится тайга.

Полотно строящейся трассы идет на одном уровне с железной дорогой. Редко встречающиеся строительные бригады, справившись о моем маршруте, дружно начинают вертеть пальцем у виска. Я не обижаюсь – каждому свое, зато под крышей в импровизированных поселках из вагончиков уютно и тепло. Спасибо сердобольным строителям!

Вновь зарядившие дожди порядком изматывают и здорово портят настроение. Да и постоянно встречающиеся на пути водные преграды сбивают с ритма, ведь переносить груженый велосипед по каменисто-глинисто-песчано-скользкому дну речек, занятие не из легких, а по частям перетаскивать груз просто лень.

Местные жители грубоваты и довольно ограничены, что неудивительно, учитывая здешние условия существования. В окрестностях Могочи морозы зимой достигают -50°С. В связи с этим даже поговорка ходит: “Бог придумал Анапу, Алушту и Сочи, а черт – Могочу, Букачу, да Магдагачу в придачу”. В магазинах, работающих по непонятному графику, всего по несколько наименований продуктов. Вся надежда на поезда, особенно почтово-багажные. После остановки такого состава только и слышишь: “Масло есть? А сигареты или шоколад? А макароны есть?”

И все же главным предметом купли-продажи является королева Сибири, императрица России – Ее Величество Водка. Покупают ее обычно ящиками, по десять бутылок. Система превосходно отлажена. Проводники “затариваются” на базах в Екатеринбурге, Перми или Красноярске. Товар обычно берут на реализацию, при этом цена одной бутылки не более 6500 рублей (65 сантимов). Продажная цена составляет уже 7500-8000 тысяч рублей (75-80 сантимов), а уж сами местные предприниматели продают бутылку по 12-13 тысяч, а ночью и за 25 тысяч рублей. Заведомо известно, что это пойло – стопроцентная “крутка”, но люди все равно охотно его покупают.

Обычный груз проводника – 120-150 ящиков. На обратном пути деньги от реализованного товара сдаются на базу, прибыль оставляется себе. Бывают и бартерные сделки. Так, ведро молодой картошки стоит 1-2 бутылки, ведро голубики – 5 бутылок водки. Крепкая валюта, ничего не скажешь! Это, пожалуй, один из ярчайших примеров ядрёной коррупции: ведь о незаконном промысле знают все органы: компетентные и не очень.

Тем временем, окрестными сопками всецело завладела хозяйка тайги – лиственница. Со всех сторон тебя окружает дикая, первозданная красота сурового леса. Иногда даже мурашки по коже пробегают. Чувствуется, что здесь шутить не стоит - можно уйти в чащу и запросто заблудиться через каких-то полчаса. Давеча видел следы взрослого медведя, их ни с чем не перепутаешь. Сейчас они жируют, готовясь к долгой спячке. По дороге то и дело снуют деловитые бурундуки. Это чрезвычайно симпатичные и любопытные животные. Их постоянная борьба между желанием познакомиться с пришельцем и страхом перед ним, очень поднимает настроение и приятно разнообразит путь. Впрочем, тут уж не до веселья. Судите сами: дожди не прекращаются, отсырел до мозга костей, дорога становится все более глинистой, так что местами, а иногда и большую часть пути велосипед приходится буквально тащить на руках. Каждый очередной участок обнаженной глины приводит в уныние до отчаяния.

Едва живой добрался до Могочи, где выяснилось, что до села Ерофей Павлович путь заказан: дорога превратилась в две раскуроченные грязевые колеи глубиной, местами, по колено.

Пришлось залезть в поезд и проехать около 300 километров. Однако замечу, что в сухую погоду грязевые препятствия на дороге вполне преодолимы.

Медленно спускаюсь в район степей. Таежных бурундуков сменили, беспокойные, вечно свистящие суслики. Стало заметно теплее, все более нарядной становится растительность. Дожди совершенно прекратились, отдав наконец землю во власть живительных солнечных лучей. Стоит лишь выглянуть солнышку, как былые трудности забываются, а вселенское уныние сменяет привычное любопытство. Покрытые водой участки полей, да копны сена утопающие в огромных лужах – единственное, что выдает буйство прошедших накануне ливней.

То и дело по пути встречаются симпатичные деревушки из коттеджей со всеми удобствами. Впервые за долгое время увидел плодовые деревья – мелкоплодные сливы, яблони, груши. Уже в районе г. Свободный вполне вызревают баклажаны и арбузы, не говоря уж о помидорах и огурцах. Кстати, баклажаны не являются такой редкостью на местном столе, как у нас, они здесь дешевы, доступны и любимы местным населением.

Город Благовещенск построен у слияния рек Зея и Амур. Он молод, отметил недавно свое 135-летие, и не велик, имея население в 200000 человек. Характерной особенностью Благовещенска является не характерная для России геометрическая ориентация улиц – с запада на восток и с севера на юг, поэтому заблудиться здесь практически невозможно.

Одно из первых описаний города принадлежит Сергею Васильевичу Максимову, русскому писателю-фольклористу, совершившему путешествие в эти края с 1860 по 1861годы: “Немного надо умения и красок, чтобы описать внешний вид нового амурского города Благовещенска, достаточно, чтобы читатель мог представить себе длинный ряд домов числом 16, вытянутых прямой линией к прибрежной линии реки Амур, все эти дома деревянной постройки, все с красными крышами, придают новому месту вид чего-то унылого и тоскливого. Пустыри, заметные кругом строений, отсутствие малейшего дерева – все это вместе взятое не располагает в пользу нового города. Можно надеяться на его будущее, но нельзя похвалить настоящее…” Много воды утекло с тех пор в Амуре. Сегодня Благовещенск – это довольно зеленый город с тремя гражданскими вузами и двумя высшими военными заведениями, с собственной теле радиосетью, несколькими газетами. Приятно удивили новостройки - не безликие типовые панельники, как в большинстве других городов, а довольно симпатичные, не похожие друг на друга комплексы.

Чувствуется, что несмотря на некоторый консерватизм, скоро сюда хлынут пресловутые новые веяния, а значит - жди перемен в укладе жизни, взглядах горожан на жизнь, новых микро-революций и потрясений. Не последнюю роль в этом сыграет близость государственной границы. Сегодня соседство с Китаем играет огромную роль в жизни столицы Амурской.

До соседнего города Хейхэ рукой подать. Китайцы чувствуют себя на местном рынке очень вольготно. Благодаря шустрым торговцам, Благовещенск буквально завален дешевой китайской продукцией. Съездить за кордон не составляет никакого труда, однодневная путевка стоит 250-300 тысяч рублей. Купечество до сих пор было очень выгодным занятием, ведь челночник зарабатывал от 50 до 250% “навара”. Сегодня же, когда стоимость пошлин на ввозимый товар резко подскочила, этот бизнес грозит стать малоприбыльным, но точно не исчезнет, ибо для многих жителей он является единственным источником дохода. Мне показалось как минимум удивительной экономическая политика местной администрации. Она создает благоприятные условия для китайцев и давит своих, при этом деньги не ручейком, а целой рекой текут из карманов россиян в бюджет КНР. Косвенным свидетельством тому является обилие небоскребов и быстрый экономический рост в соседнем городе сразу после потепления в российско-китайских отношениях.

Находясь в Благовещенске, испытал некоторый шок от внимания средств массовой информации к моей изрядно потрепанной дорогой персоне. Отвыкший от живого общения, я немного комплексовал, когда меня узнавали на улицах. Увидев велосипед и узнав хозяина – “звезду” телеэкрана, даже в местный краеведческий музей пустили бесплатно. Кстати, если вам, уважаемый читатель, случится побывать в Благовещенске, обязательно побывайте в этом музее. Экспозиция очень богата и составлена с любовью и профессионализмом истинных знатоков своего края. Обязательно также побывайте на набережной, здесь прекрасный парк и отличный вид на кусочек восточного экономического чуда.

А я направляю колеса велосипеда в Приморский край, где меня, надеюсь, уже заждались чудеса местной природы.

Глава 16. Нееврейский Биробиджан.

Местность после Благовещенска стремительно меняется на глазах. Уже в 160 км от города стали появляться живописные возвышенности. Некоторые из них - результат разработок месторождений бурого угля, теперь заросшие.

По ночам подмерзаю, сказывается близость к Малому Хингану. Снова потянулись сопки, на сей раз сплошь покрытые так непривычными глазу дубовыми рощами. Во множестве встречаются липы, ясени, карагачи, кедровые сосны, пихты. Чем дальше на восток, тем растительность становится богаче и разнообразнее, что для меня, вволю насмотревшегося на хмурые лиственничные леса, вовсе не безразлично.

Пересекаем с “Малышом” границу Еврейской Автономной Области. Последний раз перевожу часы на час вперед, увеличивая разницу между мной и Ригой до восьми часов. Теперь мне приходится выезжать в 00 – 1 час ночи и засыпать в 16-18 вечера по латвийскому времени. Кстати, даже через несколько месяцев пути проблемы с часовыми поясами дают о себе знать.

После поселка Облучье благословенный асфальт сменила грунтовая дорога со всеми “прелестями”, ей свойственными. Преодолел несколько перевалов, небольших но, как водится, трудоемких. Периодически на дорогу выбегают белки. В отличие от наших, они имеют почти черный мех. Довольно много мелких хищников из числа куньих. Жизнь в тайге кипит. Народец зеленого мегаполиса вовсю запасается на зиму. Впрочем, люди тоже не отстают. В садах поспели яблоки, доходят груши. Повсеместно идет сбор и консервирование помидоров, паприки, баклажанов. По дороге часто вижу людей, продающих продукцию своих огородов: так, ведро помидоров стоит около 20 тысяч (2 лата).

Особо хочется сказать отметить грибы. Их в здешних местах множество. Отойдя в сторону от дороги, можно за час набрать полное ведро подосиновиков, подберезовиков и боровиков. Других грибов здесь не признают. Тут же и продают по 15-30 тысяч за ведро. Попутно, за 30-40 тысяч рублей продается голубика и другие лесные ягоды. Цену сильно сбивают бомжи. Их здесь называют бичами. В отличие от “настоящих” бомжей местные имеют свое жилье, но живут как бродяги. Думаю, своим потрепанным видом я не слишком-то отличаюсь от последних, хоть и стараюсь по мере возможности регулярно бриться и мыться в озерцах, а также стирать все более приходящую в негодность одежду.

Биробиджан, знакомству с которым я посвятил полтора дня, оставил приятное впечатление. Это аккуратный и очень зеленый городок с населением в восемьдесят тысяч человек. Свое название он получил от протекающих рядом рек Бира и Биджан. Город является столицей ЕАО и находится как раз посередине области. С одной стороны к городу подступают невысокие “бирибиджанские” горы, откуда я приехал, а другая уходит в заболоченную низменность.

В далеком 1927 году, как водится - по решению партии, была организована экспедиция с целью исследования будущей АО. Возглавил ее Б.Л. Брук. По его словам “Поход был тяжелым, ночевки под дождем, тяжелые переходы, гнус. Но члены экспедиции, движимые сознанием поставленной перед ними задачи, осуществили намеченную программу полностью”. Новые земли были признаны пригодными для “сплошного заселения” и вслед за тем развернулась широкая рекламная кампания по привлечению “свободных еврейских трудящихся” к молочным рекам и кисельным берегам таежного края. Приезжали не только евреи, хотя их процент был очень большим. В 30-х годах в области работало 88 русских, украинских, еврейских, корейских школ. В педучилище Биробиджана готовили учителей языка идиш. Само интересное, что уезжающие сюда люди при желании могли вернуться назад. Редкая привилегия.

Непросто оказалось обрабатывать биробиджанскую землю. Она и сейчас, после многих лет мелиорации считается малопригодной для земледелия, слишком кислая. В последнее время говорят, что сам факт возникновения области - чуть ли не акт изощренного издевательства над евреями. Действительно, здесь повышенный радиационный фон и все дается тяжким трудом – просто карикатура на землю обетованную. И все же народ не жалуется. Все, кто хотел, давно уехали. Оставшиеся дружно живут, не слишком сетуя на “тяжелую долюшку”.

Парадокс. В области, названной еврейской, почти не осталось евреев. На 1996 год пришелся максимальный отток населения за границу. Основные пути: Израиль, Германия, Англия, Канада, Австралия. Все чаще говорят, что область надо переименовать и вообще присоединить к Хабаровскому краю, выступающему в роли этакого богатого “папика”.

Биробиджан смело можно назвать городом женщин. На одного мужчину приходится в среднем 2,5-3 женщины. Здесь почти не увидишь учебных заведений для мужчин, да и возможностей реализовать себя, естественно, больше в соседнем Хабаровске.

В городе выходят две газеты – Биробиджанская звезда - полностью самостоятельная и Биробиджанер штерн, издание датируемое местной администрацией. Последняя выходит наполовину на иврите, правда сомневаюсь, что для 2% населяющих Биробиджан евреев она сколь-нибудь серьёзный источник информации.

Едва прикоснувшись к неторопливому ритму Биробиджана, продолжаю путь. Через каких-то 170 км лишь река Амур отделяет меня от Хабаровска. Спешу, это и немудрено, когда знаешь, что в городе тебя ожидают письма “до востребования” с весточкой из Риги и добрыми словами друзей.

Местность стала равнинной, заболоченной. От горизонта до горизонта - лишь перелески, да залитые водой поля, дающие возможность лишь скудного существования наиболее приспособленным травам. Откуда ни возьмись, в больших количествах появились комары и гнус. Стоит лишь зайти в придорожный кустарник, как тут же превращаешься в подушечку для иголок. Тысячи остервеневших “длинноносых женщин” впиваются в плоть, стремясь поскорее вытянуть из тебя все соки. Их можно понять – забота о потомстве, продолжение рода, инстинкт… рад бы помочь, но куда лучше, если бы свои проблемы они решали без моего участия.

Помимо комаров и гнуса, одолевает здешние края и другая напасть – наркомания. В ЕАО очень неплохо чувствует себя маньчжурская конопля. Невзрачный сорняк – головная боль местных властей. Каждый второй молодой человек области либо уже попробовал травку, либо давно крутит “косяки”. Во время сбора урожая чердаки домов обычно завалены “кайфовой продукцией”. И это повсеместно!

Глава 17. Мой “Малыш” ведет меня вперед.

В Хабаровск прибыл под вечер. Автомобильного моста через Амур нет, но часто ходят паромы. Перевозка легковой автомашины обходится в 10 000 рублей (1 лат), грузовой – 30 000 рублей, груженого велосипеда – бесплатно, особенно если физиономию сделать понахальнее.

У Хабаровска Амур разливается почти на 3 км и достигает глубины 6 метров. Сам город расположен на холмах. Несмотря на молодость (основан город в 1858 году), в Хабаровске много красивых, радующих глаз домов начала века. Из всех городов азиатской части России подобным же стилем исторической застройки выделяется, пожалуй, лишь Иркутск.

Своим именем город обязан Ерофею Павловичу Хабарову, одному из основоположников освоения амурских земель. Походы русских землепроходцев семнадцатого века позволили за жизнь всего одного поколения перенести российскую границу от Урала до берегов Тихого океана.

Освоение россиянами территории неизвестной земли началось с севера. В 1639 году отряд Ивана Москвитина, выйдя к берегам Охотского моря, поставил в устье реки Ульи острог. Затем в амурские земли пришли казаки под руководством В.Д. Пояркова (1643-1646) и Е.П. Хабарова (1649-1653). Продвижение их отрядов на юг Дальнего Востока почти не вызывало сопротивления аборигенов - нивхов, нанайцев, эвенков - не имевших своей государственности.

К моменту появления русских, в бассейне Амура проживало около тридцати тысяч коренных жителей. Их основным промыслами были охота и рыболовство. В краеведческом музее Хабаровска собрана богатая этнографическая коллекция, посвященная коренным народам. Рассматривая ее я невольно удивлялся мастерству местных жителей, которые при помощи самых примитивных орудий труда изготавливали добротную, богато и со вкусом украшенную одежду, предметы быта, орудия охоты и рыбной ловли. Особенно интересной показалась традиционная легкая одежда из выделанной рыбьей кожи.

Далеко не всегда общение с аборигенами проходило гладко. И дело вовсе не в их воинственности. Первопроходцы были похожи, скорее, на разбойников и чаще опирались на «дипломатию пищали и тесака». Вряд ли может кому-то понравиться подобное обращение. Но видать, таковыми были правила того канувшего в Лету времени, когда выжить могли лишь сильнейшие. Большинство племен добровольно согласились принять подданство России. Между ними и россиянами постепенно устанавливались добрососедские отношения. Следом за отрядами казаков потянулись крестьяне. Русские поселенцы занимались хлебопашеством, скотоводством, ремеслами, приобщая местных к более высокой материальной культуре6 со всеми ее плюсами и минусами.

Но вернемся к городу. Хабаровчане спокойные, нелюбопытные люди. На улицах много молодежи, симпатичных девушек. Повсеместно идет бойкая уличная торговля прохладительными напитками, мороженым, книгами, мелочами китайского и корейского производства. Учитывая выгодное положение, в этом шестисоттысячном городе сегодня бурно идет процесс капитализации. Как на дрожжах растут банки, фирмы и магазины. Уровень обслуживания покупателей еще не высок, но чувствуется, что скоро и этот пробел будет исправлен. Товаров множество, на любой кошелек и вкус. Из специфических можно выделить морепродукты, однако рижский рынок по разнообразию все же, как это ни странно, богаче. Цены довольно высокие, так, например, баночка морской капусты стоит 5500 рублей (55 сантимов), а кажется, что там есть – трава да и только. Из других продуктов выделил для себя соленый папоротник-орляк (9000 рублей) и концентрированный сок плодов лимонника китайского - реликта уссурийской тайги. Более подробно о растениях этого края я расскажу ниже, так как мой путь проляжет по таежным дорогам к заливу Ольга. С нетерпением ожидаю встречи с Уссурийским краем, мечтой детства, о котором я с восторгом читал замечательные книги Арсеньева - «В дебрях Уссурийского края» и «Дерсу Узала».

Впервые долго не мог найти себе ночлега в городе. Все стройки строго охраняются людьми “старой закалки”, пенсионерами. Словно под каждым кирпичом находится слиток золота, не иначе! Никому не нужный, ходил я по сумеречному городу, жуя купленный по случаю початок вареной кукурузы (1500 рублей), и не спеша прикидывал возможные варианты. Вечерами в городе очень тепло, днем же столбик термометра зашкаливает за +30°. И это в начале осени! Все бы хорошо, если бы не полчища комаров, от которых спасает лишь обильное натирание телес специальным средством. Постепенно опустели парки, даже путан всех разобрали. Переночевал в штабе военных строителей, а на следующее утро меня к себе пригласила семья геодезистов, окруживших “проезжанца” вниманием и заботой, достойными принца Уэльского.

Глава 18. Благословенная Уссури.

Немного отдохнув, продолжил путь. На участке от Хабаровска до Владивостока дорога поворачивает к югу, что дает мне уникальную возможность ехать на перегонки с осенью. Каждые 100 км отодвигают рыжее время года на 4-5 дней, так-что деревья становятся все более зелеными, а плоды все менее спелыми. Рассчитывая последний, 790-километровый участок пути, был неприятно удивлен обилием подъемов.

Очень не хочется заканчивать путешествие, поэтому я сознательно растягиваю время и стараюсь, как могу, отодвинуть неизбежное свидание с последним городом на маршруте.

Минувшее августовское наводнение оказалось на редкость сильным. Ввиду этого, тайга уродила мало грибов, орехов и других дикоросов, хотя внешне следов стихии практически не видно. Лишь иногда большие вымоины на дорогах, да залитые водой овраги напоминают о стихии. Любопытно, что местные жители, несмотря на многочисленные предложения, упорно не желают перебираться в более сухие районы Приморья. Видать, смирились с наводнениям и тайфунами.

Перед глазами - черная лента бесконечного полотна, а по бокам - стена диковинного леса, сплошь увитого лианами. Дорога проложена через настоящие джунгли. Но какие! Странно видеть гроздья винограда на стволе березы или кедра. Кстати, кедровые сосны Приморского и Хабаровского края отличаются от сибирских. У этих - гораздо больше шишка и орешки почти в два раза крупнее, зато сибирские и ароматнее, и вкуснее. По характеру растительности можно и без карты понять, что я нахожусь рядом с благословенной рекой Уссури, давшей имя уникальной тайге, в которой, причудливо переплетаясь, сосуществуют суровый таежный север и настоящие субтропики, с характерной для них пестротой и разнообразием видов растительного царства. Судите сами, одна лишь береза представлена десятком видов, из которых выделяется береза Шмидта, славящаяся своей “железной” древесиной. Она настолько тверда, что вполне может соперничать с металлом в качестве подшипников и даже валов гребных винтов океанских кораблей. “Железная” древесина сопротивляется сжатию почти наравне с чугуном, а изгибу – подобно железу. Кора берез до сих пор популярна в быту населения Дальнего Востока. Из нее путем сухой перегонки получают деготь – сильный антисептик. Береста не пропускает воду и чрезвычайно стойка против гниения, она отлично служит в качестве гидроизоляционных прокладок между стеной и фундаментом. Из нарезанной на ленты бересты плетутся корзинки, короба, сумки. Раньше из цельных кусков коры местные народности делали легкие переносные лодки. Не менее интересным растением является бархат. Дерево достигает 25-30 метров высоты. Это единственный в России дикорастущий пробконос промышленного значения. Его древесина весьма ценится в мебельном производстве, а само растение считается ценнейшим медоносом. С ним спорит лишь местная липа, мед с которой традиционно лучший в бывшем СССР. Кстати, таежный мед в Приморье очень недорог. Трехлитровую банку у производителя можно купить за 25-30 тысяч рублей (2,50-3,00 лата).

Пожалуй, нигде больше в мире не сосредоточено больше растений-адаптогенов, чем в Уссурийской тайге. Несколько необычно видеть под ногами то, что раньше знал лишь по картинкам: заманиха, аралия, элеутерококк, лимонник китайский… Взять хотя бы лимонник. Этой красивой лианы бывает очень много в тайге. Осенью, среди желтеющей листвы, красные плоды выглядят особенно эффектно. Коренным дальневосточникам хорошо известно, что лимонник устраняет усталость, возвращает силы, придает бодрость. Отправляясь на охоту и в глухие места, они часто берут с собой сушеные плоды или семена лимонника, а листья или кусочки лианы заваривают вместо чая, что придает напитку своеобразный лимонный привкус. В пути я использую свежие ягоды. Они и сладковаты, и кислы, и чуточку солоноваты, заметно горчат и несколько вяжут во рту. Между прочим, лимонник можно выращивать и в наших условиях, что я и попытаюсь сделать по приезде. Другим, не менее интересным растением, отлично чувствующим себя в условиях Прибалтики, является актинидия – прямой родственник киви, или таежный ананас, более известный, впрочем, под местным названием “кишмиш”. Ягоды очень напоминают по вкусу киви, невелики и приятны. Даже отец селекции Мичурин пророчил скорое вытеснение этим растением “из наших садов как винограда, так и крыжовника”. А вот виноград здесь довольно мелкий и кислый, но вполне съедобный. Местные жители выращивают множество столовых сортов, кроме того, он просто украшает тайгу, которую я, признаться, полюбил всем сердцем.

Среди здешнего растительного царства общепризнанным царем считается жень-шень – реликтовое растение. К слову сказать, реликтов в Уссурийской тайге множество, в основном это представители давно минувших эпох, приспособившиеся к жизни в ставших неблагоприятными условиях. Сколько легенд и сказаний, сколько правды и небылиц передается людьми о “корне жизни” из поколения в поколение! Уже свыше пяти тысяч лет жень-шень известен у народов Азии. Издавна слывёт он средством, дарующим человеку силы, выносливость, долголетие… Действительно, препараты женьшеня повышают работоспособность человека, тонизирует и стимулируют деятельность центральной нервной системы. Интересно, что эффективность женьшеня напрямую зависит от времени года. Наиболее полезным он оказывается осенью и зимой. Жень-шень – растение редкое. Даже в горных районах Приморья, в прошлом довольно богатых корнем, встреча с ним считается огромной удачей. Некоторое “промысловики” не щадят даже 10-15 – граммовые корешки (продавая их потом по цене от 15 до 25 тысяч рублей за грамм. Корень в 50-100 граммов ценится очень высоко – от 50 долларов за грамм). Уже много десятилетий интенсивно добывается это драгоценное растение. Мало найти жень-шень, выкопать его из земли тоже непросто, ведь необходимо сохранить все ответвления и мельчайшие корешки. Даже опытные добытчики затрачивают на извлечение корня до трех часов. Выкопанный из земли жень-шень кладут в лубок – коробку, сделанную из свежеснятой кедровой или березовой коры. Внутри лубок выстилают мхом и посыпают той землей, на которой рос женьшень, затем транспортируют. Одно время в Приморье активно занимались разведением женьшеня в домашних условиях. Люди “делали” себе на нем дома, машины, но сейчас такое сырье почти не скупается – сила, говорят, не та.

В тайге можно встретить тис и яблоню, вишню и даже дикий абрикос. Удивительно богатой и разнообразной флоре под стать и ее животный мир. Здесь одно другого стоит. Но даже этот удивительный лес вряд ли был бы столь похож на джунгли, если бы в нем не встречался тигр, или амба, как его называет местное население. Встреча даже со следами могучей кошки настраивает на весьма и весьма почтительное к ней отношение. До 1947 года на амурского тигра активно охотились. Неограниченный спрос и высокие цены на мясо, кости, усы, внутренности, особенно популярные у китайцев, делающих из них лекарства, оправдывали риск промысла. Тигра стреляли до тех пор, пока не осталось лишь несколько особей на весь Дальний Восток. После запрета его добычи, численность зверя стабилизировалась (хотя браконьеры в погоне за деньгами добывают его и сегодня). На сегодня в Приморской тайге насчитывается около 300 особей. Уже в этом году в Партизанске отмечен случай нападения тигрицы на людей, в результате которого погиб мужчина и покалечена женщина. Конечно же людоеда выследят и пристрелят. Скорее всего это ослабленное, старое животное.

Из хищников водятся в тайге и леопарды. Медведи двух видов – бурый, хорошо знакомый нам по сказкам, и размером поменьше- гималайский, устраивающий свои берлоги в дуплах деревьев. Медведь – вовсе не добродушный увалень, пробавляющийся корешками да ягодами. Это сильный, ловкий и довольно хитрый хищник. Для тигра он не только конкурент по питанию, но и смертельный враг. Охотники рассказывают, что им неоднократно приходилось видеть, как взрослый бурый медведь цеплялся к следу молодого тигра и ходил за ним сутками не с целью отобрать добычу, а придушить его самого.

На пути к Владивостоку решил несколько изменить маршрут, пройдя через таежные дороги к бухте Ольга, в которую, кстати, первоначально планировалось перенести тихоокеанские ворота России из молодог строящегося Владивостока. Велосипед по-прежнему держится молодцом. Мне остается лишь периодически смазывать цепь, а вот одна из покрышек под конец пути “бунтует” – рвутся волокна свода покрышки, но ехать вполне можно, дотянет. Стало гораздо легче с продуктами и, в частности, с овощами, замечательно разнообразящими стол. Признаться, каши несколько поднадоели, очень тянет на “ботву”.

Вопреки ожиданиям Ольга мне решительно не понравилась – типичный, большой, неопрятный поселок с грузовым портом. Но главное-то вовсе не впечатление от поселка. Важно то, что я наконец двумя ногами и двумя колесами стою на берегу Японского моря. Доехал-таки! Странно, но бурных эмоций по этому поводу не испытывал. Просто была тихая радость от долгожданной встречи с Морем, по запаху и свежему простору которого за месяцы пути успел соскучился.

За Ольгой пошла грунтовка, что существенно снизило скорость, но я и так слишком часто останавливаюсь, делая 10-20 минут вылазки в придорожный лес – то белка заинтересует, то интересное насекомое… Ночую в тайге, сознательно избегая человеческого общества. Без костра в таких случаях оставаться нельзя, ведь местность близ Лазовского заповедника, где я нахожусь, - основной район проживания тигров в Приморье. Страха нет, ведь я пришел сюда как гость, соблюдающий правила хорошего тона.

Местечко Горноводное задержало меня на восемь дней. И тому была веская причина.

Глава 19. Да здравствует Властитель Востока!

Здесь расположен полузапущенный-полузабытый курорт с минеральной водой типа Нарзан. Эта вода имеет многостороннее оздоравливающее действие, направленное прежде всего на желудочно-кишечный тракт, почки и печень. Заканчивая путешествие, я решил привести себя здесь в порядок и поголодать четыре дня, используя воду источника. Место это очень тихое и находится в лесу. Кругом красота неописуемая. Меня бесплатно приютили геологи, а это для моего почти пустого кошелька, ох, как важно. Буквально через 200 метров от дома начинается тайга.

В процесс голодания вошел очень спокойно, поскольку у меня уже имеется неплохой, в ом числе армейский опыт. Вероятно вы спросите, зачем это нужно? Отвечу. В процессе езды я не всегда должным образом следил за качеством питания. Дозированное голодание позволяет исправить возможные сбои, которые я еще даже не заметил. Кроме того дается необходимый отдых всему организму, что помогает ему провести «инвентаризацию», а так же “пропылесосить” себя изнутри. Не случайно все, кто хоть раз пробовал голодать, дружно отмечают заметный эффект внутреннего и внешнего омоложения.

Помимо этого, мне необходимо просто подготовить себя к стрессу от свидания с цивилизацией, к возвращению в «нормальную» жизнь с ее неизбежными проблемами. Да, да, представьте себе, что возвращение тоже может быть стрессом.

«Голодные дни» были днями умиротворения. Ощущались небывалая легкость и радость от нахождения на природе. Постоянные экскурсии в тайгу, обилие минеральной воды, отличная погода - вот составляющие отпускной идиллии. Специально за водой в эти глухие места приезжают из Владивостока, Находки, даже из Хабаровска. Имея хоть немного желания и смекалки, этот курорт можно запросто превратить в настоящий рай для больных и здоровых. А вместо захудалых домишек построить современный оздоровительный комплекс. Впрочем, тишина мне даже на руку. Ох, как не будет ее хватать в отравленном газами городе! Постоянно ловлю себя на мысли, что испытываю состояние человека, который не может надышаться, зная, что в скором времени ему предстоит испытать острую нехватку кислорода. Оттого лишь многограннее, глубже чувствуешь окружающее, словно смакуешь старый коньяк.

Из голодания вышел также легко и непринужденно, ощутив прилив новых сил и дополнительно сбросив пару килограммов, хотя, казалось, терять уже нечего.

Примерно в ста километрах от Находки на меня обрушился сильный ливень, основательно размывший дорогу. Проезжавшие мимо машины с удовольствием обдавали нас с Малышом разноцветной грязью (российская традиция, знаете ли). Так как плащ уже не помогал, я решил обнажить свой худощавый торс и попытаться получить удовольствие от бесплатной водно-грязевой терапии. Странно, но водители стали притормаживать. Небось думают, что связываться с сумасшедшим лишь себе дороже.

Когда дорога пошла на последний и самый высокий перевал, природа решила последний раз испытать меня на крепость. Дождь еще более усилился. Местами в мокрой глинистой почве ноги проскальзывали так, что я едва удерживал Малыша и собственное равновесие. На несколько часов мир превратился в сплошное чавканье, хлюпанье и журчание. В момент наивысшего напряжения я начал громко петь и декламировать стихи - все, что знал. От Пушкина до «ДДТ». Водители немногочисленных легковушек, невзирая на опасность скольжения под откос, стали в ужасе шарахаться в сторону. Впрочем, это их проблемы. Свою же я решил, став на вершину перевала, с которого открылся необычайно красивый вид на лежащую под ногами тайгу. Так и стоял усталый, разгоряченный, молча прощаясь с этим дивным краем, и тяжелые капли холодного осеннего дождя заменяли слезы разлуки. В путешествиях нередко прозу жизни от поэзии романтики отделяют полшага - полшага от суетности пешки, до созерцательности философа. О, как нам в обыденной жизни все же необходимы трудности и лишения, ибо как без них оценить состояние радости и спокойствия!

В преддверие Находки заехал в поселок Врангель, где живут известные российские путешественники братья Конюховы. К сожалению, никого не оказалось на месте, путешествуют. Остановился в семье Павла Конюхова, он в настоящее время находится в Австралии, где я еще только мечтаю побывать. Федор на свои средства строит целый комплекс школы путешествий Полюс, построил церковь. Оба брата - люди верующие, да и талант к путешествиям, видать, от Бога. Жена Павла, Вера Ивановна, преподает в художественной школе, прекрасный человек. Такой, наверное, и должна быть жена путешественника - понимающей, любящей, верящей, ждущей. Стоит ли говорить, что в поселке все, от мала до велика, знают братьев. Здесь выходит газета Федора Конюхова «Русский путешественник» и альманах. В Приморье Врангель с полным основанием можно выделить как место с наибольшим количеством путешественников на душу населения. С некоторыми из них я имел удовольствие познакомиться.

Мир тесен, рядом с Находкой, свела меня судьба с бывшим коллегой Яниса Адамсонса, служившего во времена «великого братства народов» на Дальнем Востоке. За крутой нрав японцы прозвали его «акулой». Судя по рассказам сослуживца, г-н Адамсонс был неплохим воякой, надеюсь, таковым он остается и до сих пор.

Находку проехал, что называется, на одном вдохе. Город объявлен свободной экономической зоной, то есть Находка вправе вести свою экономическую политику самостоятельно, “от и до”. Реально же зависимость от Центра по многим статьям, и прежде всего от поставок энергоресурсов, вносит существенные коррективы. Тем не менее, зона развивается, строятся фешенебельные представительства, рестораны, торговые центры японских, корейских и китайских фирм. Рядовому населению это ровным счетом ничего не дает. Наоборот, ввиду того, что Находка - это город моряков, цены здесь, прямо скажу, не сахарные. Об этом же сетовали и девушки-киоскеры, у которых я и переночевал в Находке. Они получают лишь три процента от выручки, или примерно три лата за сутки работы (это при том, что цены на продукты выше, чем в Латвии) и конечно же имеют возможность уйти на все четыре стороны, если не нравится, ведь при высоком уровне безработицы дармовую продавщицу найти не составит труда.

Известно, где крутятся деньги, там крутится криминал и… кормится милиция. Это легко объяснимо. Отсутствие, порой месяцами, заработной платы приводит к высокой текучке милицейских кадров. Квалифицированные сотрудники милиции без труда находят себе работу в коммерческих структурах. Вместе с этим, потеря престижа службы в системе охраны правопорядка приводит к тому, что в нынешнюю милицию попадают не просто проходимцы, но и те, кто осознанно идет служить, чтобы впоследствии чинить беззаконие. Паразитирование на коммерческих киосках “форменных рэкетиров” лишь одна из видимых вершин айсберга. Что под водой, судить не берусь, слишком глубоко и… мокро.

Уже спустя два дня мы с Малышом стояли на центральной площади Владивостока, завершив таким образом переезд из северной столицы России в восточную. Торжественности ситуации я не ощущал, ее не было и в помине. Наверное, так бывает всегда, когда, ставя точку в каком-либо деле, надеешься на многоточие. Я бродил по центру, и с физиономии не сползала счастливая улыбка. Иногда на лицах случайных прохожих загоралась ответная улыбка, и это было лучшим подарком.

Владивосток, или Властитель Востока, основан в 1860 году и является с тех пор восточными воротами России, с населением около 800 тысяч человек. В широтном направлении город расположен южнее Сочи, на уровне Алма-Аты, Ниццы и Нью-Йорка. Климат как в Риге, очень капризен. Его особенность определена постоянным противоборством Тихого океана и Сибири. Зимой здесь обычно сухо и солнечно, а летом влажно и туманно из-за постоянно дующих со стороны океана ветров. Август, сентябрь и октябрь - самое благоприятное время, когда редко бывают дожди, а в лесу полно ягод и грибов. В конце лета вода в море прогревается до 20-23°С. Последний раз я купался двадцатого сентября. Было вполне терпимо. Сентябрь и октябрь - период золотой осени. Это самое красивое время на Дальнем Востоке.

Все многочисленные бухты и заливы, в которые упирается город, впервые исследованные и нанесенные на карту русскими моряками, являются неотъемлемой частью Японского моря. В нем, как и на суше, удивительно сочетаются представители северных и южных видов рыб, моллюсков и водорослей. Из морских диковинок в прибрежных водах Владивостока иногда встречаются луна-рыба, акула-молот, меч-рыба и летучая рыба - типичные южные гастролеры. Иногда, говорят, заплывают киты. Характерной особенностью города является его многоярусность. Улицы Владивостока - это сплошные подъемы и спуски. Еще особо отмечу обилие иномарок: японского и корейского сэкенхенда, с правосторонним рулем вождения. Это создает массу неудобств для российских водителей, но, как известно, сегодня интересы кошелька имеют колоссальный перевес над всеми иными интересами. Действительно, слегка подержанная “японочка” может обойтись дешевле жигулей. “Кореяночка” еще доступней, но менее надежна и, зачастую, более разболтана - корейцы не очень аккуратные водители. Прилавки магазинов завалены импортными товарами: от мороженного до бижутерии. Цены кусаются. Удивительно, но вопреки прогнозам, аппаратура и бытовая техника здесь несколько дороже, чем в Москве. Вывод один, если такие цены, но люди отовариваются, значит у них есть на это средства. Правда, забастовки из-за невыплат зарплаты не миф, а вполне ощутимая реальность.

Владивосток - динамичный город. Думаю, лет через пять некоторые из деловых улиц будет трудно отличить от подобных в других странах. И все же, после спокойствия, городская суетность показалась мне слишком утомительной. Пора домой.